One for My Baby, или За мою любимую

— Конечно. Все равно мне нечего делать. А вам я на занятиях уж точно не нужна.

— Это очень мило с твоей стороны, дорогая, — улыбается Джеки.

— Тут недалеко, — говорю я. — Я дам тебе адрес и поймаю такси.

— Я могу добраться на автобусе.

— Нет, лучше на такси.

К своему стыду, я осознаю, что даже не знаю имени этого ребенка. К счастью, Джеки приходит мне на помощь.

— Спасибо, Изюмка.

Изюмка? Этого еще не хватало.

— Ну да, — подхватываю я. — Спасибо… Изюмка.

Она шаркает ногой по ступеньке, опустив голову и спрятав глаза за спасительной челкой, не зная при этом, куда деть руки.

— Да не за что, — бормочет она. — Мне не трудно.

Мы ловим такси и отправляем девочку со всеми покупками к моей бабушке. После этого возвращаемся ко мне в квартиру, где я готовлю для себя и Джеки чай.

— Как же так? — начинаю я разговор. — Ты решила назвать ребенка в честь сушеного винограда?

— Не надо над ней насмехаться. — В голосе Джеки не звучит и нотки обиды или раздраженности. Наоборот, она произносит слова с нежностью и при этом смотрит на меня так, будто я вообще не знаю, как надо обращаться с детьми. — Ей этого и в школе хватает. Я хотела сказать, что сверстники над ней издеваются.

— Ее обижают?

— А ты как думаешь?

— Не знаю. — Я замолкаю, потому что хочу произнести: «Она уже большая девочка и наверняка умеет постоять за себя. Лично мне не хотелось бы встретиться с ней в темном переулке один на один». Но я быстро перестраиваю фразу, и у меня получается следующее: — Она выглядит так, словно может постоять за себя.

— Она просто беспомощный ягненок, — вздыхает Джеки, и меня трогает искренняя любовь к дочери, прозвучавшая в ее голосе. — Я понимаю, что у нее имеется избыточный вес, но в душе она очень мягкий и беззащитный человечек. А дети иногда бывают очень жестокими.

— Это точно.

— И они всегда нападают на тех, кто отличается от них самих.

— Это тоже верно.

— А если тебе уж так хочется знать, то я, разумеется, не называла своего ребенка в честь сушеного винограда.

— Нет?

— Нет. Как-то раз, когда я была в положении, мне пришлось долго сидеть в приемной врача. Тогда мне в руки попался один из глянцевых журналов, где пишут о гламурной жизни, о всяких знаменитостях, которые как бы приглашают тебя заглянуть к ним в дом. И там была страничка светской хроники с фотографиями красивых развлекающихся людей. Но если уж хорошенько присмотреться, то под внешним загаром и лоском многие из них были просто… ну, как бы лучше выразиться…

— Отвратительными?

— Вот именно. Особенно мужчины. Тем не менее, даже несмотря на отсутствие красоты, все они выглядели счастливыми и беззаботными. Надеюсь, ты понимаешь меня.

— Думаю, да.

— И еще я обратила внимание на снимок двух девушек. Этих уж точно нельзя было назвать красавицами. Хотя они работали фотомоделями или актрисами. А может, являлись дочерьми каких-нибудь богачей. Эти девушки держались за руки и походили на родных сестер, но не были ими. Высокие, загорелые, улыбающиеся, белозубые, длинноногие блондинки, в легких платьях, больше похожих на ночные рубашки. В руках они держали высокие узкие бокалы, в которые обычно на презентациях наливают шампанское. Мне даже показалось, что я вижу пузырьки этого дорогущего напитка. И вот что я тогда подумала. Они выглядят так, будто в их жизни не случалось ничего плохого. Вообще ничего. И никогда. Но самое забавное, что их обеих звали Изюмками.

Во время рассказа Джеки понемногу отхлебывает из чашки свой чай.

— Что ж, довольно оригинальное и неплохое имя для девушки.

— Ты правда так считаешь?

— Ну да.

— Мой муж — хотя тогда он еще не был моим мужем — всегда считал, что назвать так ребенка глупо, что это имя чересчур вычурное, с претензией на оригинальность. Особенно со стороны девушки, рожденной в Эссексе. В общем, никому не нравится, что я родилась и выросла именно там. И никому не в радость, что я могу чего-то добиться в жизни. Взять, к примеру, моего мужа. «Не считай себя умнее всех, Джек. Ну, ты просто семи пядей во лбу, Джек!» Он постоянно подчеркивал, что я не слишком умна, а вернее, просто тупа. Но я все равно, вопреки всему, назвала дочку Изюмкой. Сама пошла в отдел регистрации рождений, браков и смертей и записала в ее свидетельство «Изюмка». «Так ему и надо, — подумала я тогда. — Чтоб ты провалился, Джеми». Между прочим, если бы не Джеми, я вообще никогда бы не оказалась в приемной у доктора и, соответственно, никогда бы не увидела тот самый журнал с фотографией девушек с такими именами.

— Ты хочешь сказать, что пошла к врачу из-за беременности?

— Нет. Я пошла к врачу, потому что накануне Джеми сломал мне два ребра.

Урок заканчивается, и мы едем на квартиру к моей бабуле. Дверь нам открывает Изюмка. Она радостно улыбается.

— Мы смотрим по телевизору борьбу, — тут же информирует она нас.