One night (СИ)

Влетаю в палату, номер которой мне назвали, и обнаруживаю на единственной постели моего дорогого Пауло. Его смуглая кожа теперь кажется желтой, морщины стали глубже, тело лежит неподвижно, и только пикающие приборы дают понять, что он еще жив. Его тело окружают различные провода, капельницы и трубки. Через пару секунд после меня в комнату влетает обеспокоенная медсестра, с криком «Вам сюда нельзя!». По голосу понимаю, что это та медсестра, что звонила мне, и представляюсь

— Я Ольга Якимец, невеста этого мужчины, прилетела из России.

— О, хорошо, что Вы прибыли, сейчас позову доктора

Не успеваю я задать ей какой-то вопрос, как она уже выходит за дверь.

— Да со мной кто-нибудь поговорит сегодня?! — воскликнула в потолок

— Я могу — слышу тихое и хриплое за спиной. Я обернулась, и увидела, как Пауло разлепляет тяжелые веки, и пытается выдавить из себя улыбку. Бросаюсь к кровати, падаю рядом с ней на колени, и прижимаюсь щекой к его холодной ладони. Он слегка гладит меня пальцами, и я радуюсь этой легкой ласке. Он знает, что я люблю, когда он так меня гладит

— Ох, Пауло, как тебя угораздило?! Все ведь было в порядке — поднимаю на него взгляд, а он смотрит на меня, словно нашкодивший котенок. Пытается открыть рот и что-то сказать, но я прерываю его

— Не нужно ничего говорить. Я не обижаюсь и не злюсь. — Он смотрит на меня с благодарностью, и закрывает облегченно глаза. Слегка вздымающаяся грудная клетка и пищащие приборы не дают подумать, что он умер. Через пару минут входит доктор, представляется, и я представляюсь в ответ. Он зовет меня поговорить снаружи, но я отказываюсь выходить, выражая желание остаться рядом с Пауло. Он проверяет его состояние, и со словами «Ладно, он все равно спит», начинает объяснять

— Злокачественная, неоперабельная опухоль мозга, в районе гипофиза высасывает из него жизненные силы не по часам, а по минутам. Он мог поддерживать жизнедеятельность только благодаря огромному количеству препаратов, и мог бы продержаться еще какое-то время, если бы он согласился на лучевую или химиотерапию. Но теперь уже поздно что-то решать. Не смотря на все медикаменты и помощь, у него осталось не больше суток. А то и меньше пары часов. Так что все, что он успеет — это попрощаться с родными. — Он говорит это тихо, и таким тоном, словно читает инструкцию к применению пылесоса. Монотонно, глухо, без интонации и эмоций.

— Звонили его детям и бывшей жене? — я спрашиваю, едва сдерживая слезы.

— Да, обзвонили всех, даже адвоката. Единственный, кто сказал, что может приехать был только адвокат.

— Чего и требовалось ожидать от Луизы и близнецов — Пауло прошептал это едва слышным шепотом, но благодаря абсолютной тишине его все услышали. Доктор покинул палату, и мы с Пауло остались наедине. Он попытался что-то еще сказать, но я его снова прервала, приложилась губами к его губам, и сказала

— Молчи. Тебе и так тяжело. — Он снова посмотрел на меня с благодарностью, и теперь не закрывал веки, и просто неотрывно смотрел на меня. Я смотрела на него, тоже не отрывая глаз, и сдерживала слезы, и ком застрявший в горле. Не нужна ему сейчас моя грусть

Через несколько минут в палату вошел мужчина средних лет в костюме, подошел к постели, и похлопал по плечу с Пауло, здороваясь. Тот посмотрел на него, слегка улыбнулся и кивнул.

— Здравствуйте, я Джон Роберсон, адвокат Мистера Морена. — Повернулся он ко мне, и протянул руку

— Здравствуйте, я Ольга Якимец, его подруга — я пожала его руку, и вернулась к Пауло.

Он сел на стул с другой стороны постели, и тепло посмотрел на него. Мы так и сидели еще около полу-часа в полной тишине. В какой-то миг, на мониторе, показывающем сердечный ритм Пауло, прыгающая линия резко ускорила своё движение, адвокат подорвался со стула и побежал за врачом, а я наклонилась к Пауло, который сильно жмурился, словно от боли, и беззвучно двигал губами, пытаясь что-то сказать. Я наклонилась к нему совсем тихо, и перед тем как на мониторе протянулась прямая линия, я успела услышать тихое «Спасибо, Оля. Я счастлив».

Теперь, когда его сердце полностью, остановилось, а доктор констатировал время смерти, я не сдерживала себя и громко плакала, обнимая бездыханное тело дорого человека. Не знаю, сколько времени прошло, кажется, вечность, и я почувствовала ладонь на своей спине. Обернулась и увидела адвоката. Я отстранилась слегка от тела, и адвокат наклонился к лицу Пауло, и поцеловал его в лоб, прощаясь.

Я просидела рядом с постелью еще примерно пол часа, пока не пришли санитары, увозить тело Пауло в морг. Джон помог мне подняться со стула, к которому я, похоже, приросла, и осторожно вывел из палаты.

— Я не просто адвокат Пауло, я так же его друг. И поэтому сам займусь всей бумажной работой и похоронами — говорил он, когда вел меня на выход из больницы. Когда я услышала его слова, резко разгневалась, и зло прорычала

— Похоронами займусь я, это не обсуждается. Если хотите помочь, помогайте, я не против. Но это дело лежит на моих руках.