Крейг Браун One Two Three Four. «Битлз» в ритме времени

Посвящается Франсес, Сайласу, Талуле и Тому

Пройдет столетье, и для всех
Все обновится: плач и смех,
Одежда, мысль, беда, успех;

Век этот новый, век живой
Пройдет, оставив за собой
Прах незаметный, твой и мой;

Пусть, возвышаясь, он царит,
Он, верю, больше совершит,
Чем наш непросветленный быт.

«1967», Томас Гарди (1867)[1]

Эти пятьдесят лет были замечательными для всего мира… Подумать только, чего бы мы лишились, если бы никогда в жизни не слышали The Beatles.

Королева Елизавета II, в речи на праздновании своей золотой свадьбы, ноябрь 1997 г.

Craig Brown

Originally published in the English language by HarperCollins Publishers Ltd. under the title

ONE TWO THREE FOUR: THE BEATLES IN TIME

Copyright © Craig Brown 2020

Craig Brown asserts the moral right to be acknowledged as the author of this work

All rights reserved

Издательство КоЛибри^®

1

Раз.

    Два.

        Три.

            Четыре.

Брайан Эпстайн и его личный помощник Алистер Тейлор, оба в строгих черных костюмах и при галстуках, спускаются по крутой лестнице из восемнадцати[2] ступенек во влажную духоту подвального помещения на Мэтью-стрит. Брайану оно напоминает «глубокую могилу: темень, сырость и вонища». Он уже жалеет, что пришел. И он, и Тейлор охотнее отправились бы на концерт классической музыки в филармонию, но любопытство взяло верх. На сцену неторопливо выходят четверо молодых музыкантов. Брайан узнает в них завсегдатаев семейного музыкального магазина, которым он управляет: эти парни вечно торчат в кабинках, слушают свежие пластинки и треплются с девчонками, но покупать ничего не покупают.

Между песнями трое молодчиков с гитарами орут друг на друга, сквернословят, поворачиваются спиной к зрителям и в шутку обмениваются тумаками. Тейлор видит, как Брайан удивленно округляет глаза. Тейлор потрясен и шокирован – «тебя словно бьют» – и уверен, что те же чувства испытывает и Брайан.

После концерта Тейлор говорит:

– Они просто УЖАСНЫ.

– Они и ВПРЯМЬ ужасны, – соглашается Брайан, – но, по-моему, они классные. Идем поздороваемся.

Джордж первым из битлов замечает, что к ним идет человек из музыкального магазина.

– Привет, – говорит он. – Что привело к нам мистера Эпстайна?

2

У других групп были фронтмены, то есть любимчика выбирали за вас. В те годы никто не сказал бы, что любит Хэнка Марвина больше Клиффа Ричарда[3] или Майка Смита – больше, чем Дейва Кларка[4].

То ли дело «Битлз» – выбирай не хочу, а уж выбор покажет, кто вы есть. Кэролин Си[5], поклонница из Америки, считала, что «Пол – для тех, кто предпочитает андрогинную красоту; Джон – для ценителей интеллекта и остроумия; Джордж обладал чем-то неописуемым, что позднее определят как духовность; а Ринго был святым покровителем неудачников».

Линда Грант[6] из Ливерпуля в двенадцать лет запала на Ринго, хотя «сама себе не могла объяснить свой выбор». В школе, вспоминает она, с ней училась «одна паинька, которой нравился Пол. Джордж был вроде никакой, а Джон казался недоступным, слишком пугающим».

Ринго был битлом для девочек без амбиций. Выбираешь его, значит склонна к реализму. То есть других уже разобрали, но можно еще попытать крохотный шанс с барабанщиком. «Когда меня спрашивали, кто мне нравится, я отвечала: „О, мне – Ринго“, – вспоминает Фран Лебовиц[7], выросшая в Нью-Джерси. – В Ринго Старре мне нравилась, да и сейчас нравится, личность. Конечно, любимцем девочек у нас в школе он не был, с большим отрывом уступал Полу Маккартни, битлу-красавчику. Так что выбор Ринго Старра наверняка был обусловлен чувством противоречия».

В 1963 году шестнадцатилетняя Хелен Шапиро[8] была признанной звездой, и на ее гастролях «Битлз» выступали на разогреве. Однако же, как и у любой девчонки, у нее имелся свой любимый битл. «Джон был уже женат, хотя тогда об этом еще не знали, так что я, вместе с тысячами других девчонок, была в него влюблена… Джордж казался самым серьезным. Время от времени он делился планами на будущее, что сделает, когда разбогатеет, и выспрашивал у меня о финансовой стороне дела. Помощи от меня, правда, было мало. Деньги меня по-прежнему не интересовали. Пол высказывался за всех их, а Ринго молчал».