Они

— Игорь Денисович, — сказал он, и у лейтенанта чуть вздернулась бровь: подследственный уже имя-отчество разузнал, знак добрый! — Игорь Денисович, вы даже не представляете, сколько на мне всего! Я веду несколько государственно важных проектов, «Стар-трек» в том числе, наверняка слышали, газеты то и дело пишут. Не говоря о том, что жена сейчас сходит с ума, она же не знает, где я, а позвонить вы не разрешили, — упрекнул Карчин. Но упрекнул мягко, чтобы не злить лейтенанта, не упрекнул даже, а сочувственно пожурил: понимаю, дескать, что ваша служба и опасна, и трудна, поэтому не во всем скрупулезны бываете.

Ломяго воспринял это вполне добродушно. Он знал, что теперь придется вступить в контакт с защитниками Карчина всех рангов и мастей. Родственники, влиятельные знакомые и, главное, вся эта чиновничья свора, которая будет стремиться отбить своего. Что ж, он к этому готов, он на это пошел сознательно — да и давно пора проучить этих зарвавшихся хамов, взяточников и коррупционеров. Шиваев, следователь, с ним, между прочим, вполне солидарен в этом вопросе, да и прокурору Софьину только дай на зуб чиновника, он эту братию терпеть не может. Так что, как говорится, е-два — е-четыре, теперь ваш ход.

— Позвонить хотите? Пожалуйста! — сказал Ломяго и придвинул телефон к Карчину.

Первым делом Карчин набрал номер Линькова. Кратко и четко, с некоторым даже веселым недоумением в голосе обрисовал ситуацию: вчера его обокрали, он задел одного старика по ошибке, потом с милицией вышли некоторые недоразумения, они немного в претензии (тут Карчин покосился на Ломяго и улыбнулся ему). Короче говоря, дали вот возможность позвонить, поскольку задержали, надо бы что-то сделать, сами понимаете.

Линьков сообразил не сразу, переспрашивал. Задавал при этом такие вопросы, на которые трудно было ответить. Например:

— Что ж ты им не сунул сразу, Юрий Иванович?

— Обокрали, говорю же...

— Позвонил бы жене, еще кому-то, чтобы привезли.

— Телефон в машине остался.

— Они что, совсем идиоты? Не дали бы тебе телефон, если бы ты сказал, что хочешь попросить денег привезти?

— Тут немного сложнее...

— Что сложнее?

Кое-как, окольными выражениями, Карчин объяснил Линькову: нужен юрист, но не такой юрист, какие работают в структуре самого Карчина, а адвокат. Авторитетный, толковый, знающий. Пусть сейчас же приступит.

Линьков наконец все понял и пообещал немедленно начать действовать.

Ломяго слушал и смотрел, усмехаясь и как бы говоря: ну-ну, посмотрим.

Карчин попросил сделать звонок жене, Ломяго разрешил.

Карчин успокоил Лилю, сказав, что попал по недоразумению в милицию, задержали, абсолютно ничего серьезного, скоро выпустят.

Ломяго на этот раз прокомментировал:

— Не обещали бы раньше времени.

— Я не обещаю, но успокоить ведь надо?

Ломяго согласился и даже разрешил сделать третий звонок, на службу. То, что Карчин узнал в результате этого разговора, его огорчило. Его все ищут, он всем нужен, это понятно, но больше всего звонят и беспокоятся по поводу развлекательного центра: у него ведь первые, они же последние, экземпляры документов, без которых все замерло. Недаром же он их даже в машине не оставил, свернул аккуратно в трубочку и сунул в сумку. Предстоят очень неприятные объяснения: они ведь украдены.

И Карчин после этого разговора спросил Ломяго:

— А что с моим делом? Почему мальчишку, кстати, отпустили? Деньги — черт с ними, там документы очень важные.

— Он несовершеннолетний, не имею права держать. Учитывая недоказанность.

— Какая вам еще доказанность нужна? Поймали фактически на месте преступления!

Ого, подумал Ломяго, как он сразу приободрился и осмелел. И сказал:

— Не так все просто. Свидетелей нет, есть только ваши предположения.

— Как это предположения? Вы же сами вчера...

Карчин не стал продолжать. Мало ли что было вчера. И лучше вернуться к теме не здесь и не сейчас, а когда его выпустят.

Ломяго же сделал сугубо внимательное лицо: дескать, слушаю, что вы имеете мне сообщить? И, не дождавшись, кивнул: молчите? — вот и славно. И вызвал охранника для препровождения Карчина обратно.

18

Их теперь легко распознать, М. М. видит и различает их даже издали. Он сидит на балконе и смотрит, как они идут к метро, к троллейбусам и автобусам, к своим машинам во дворах и на стоянках. Среди них практически нет оккупантов, только прислужники, что, как начал догадываться М. М., фактически одно и то же. Оккупанты где-то прячутся. Напрямую с ними борьбу вести невозможно. Следовательно, надо бороться с прислужниками. Всегда и везде.

Он сегодня проснулся в начале того времени суток, которое люди называют утром. Начало этого периода они еще умеют угадать по восходу солнца, но вот когда утро переходит в день, не знает никто. Говорят: «одиннадцать часов утра». И: «двенадцать часов дня». Следовательно, конец утра и начало дня потеряно где-то в промежутке.

Впрочем, неважно.