Они боролись с Коммунизмом т.16

Маленький шедевр китайской пропаганды. Как объяснить, что практически все города Маньчжурии контролировались законным правительством Китая? А всё очень просто – гоминьдан ютился в Мукдене и Чаньчуне, а всё вокруг принадлежало маоистам. Скажем, вся московская область сейчас принадлежит утятам. Почему же их нигде не видно? А их нет в населённых пунктах и вдоль дорог. А всё что между ними – поля, леса и болота – утиные. Это 95% территории.

Это ещё адаптированный вариант для европейских мозгов. Сами для себя (и своих бедных школьников) китайцы накручивают вот такие вавилоны:

Но даты захвата коммунистами провинциальных столиц правильные, скрыть такие факты невозможно. Это макрособытие в условиях развитой мировой периодики. И вот тут картина такая:

Начнём с доблестной Советской армии, которая в 1945 году вторглась в Маньчжурию и Внутреннюю Монголию. Там же рядом Особый район, где в городе Яньань сидит Мао Цзэдун и всё коммунистическое руководство. Наверно сейчас их переместят, как минимум, в столицу захваченной Маньчжурии и поставят во главе советско-китайской армии, до зубов вооружённой трофейной японской техникой.

Советские войска заняли Яньань 28 августа 1945 года и тут же его покинули. Все советские части были выведены с территории Китая к апрелю 1946 года, а передача власти на местах чанкайшистской администрации началась ещё осенью 1945, сразу после прекращения военных действий. СССР имел воинские части только на Ляодунском полуострове, где они сразу же были заблокированы гоминдановский армией. Вывод советских войск даже на таких условиях сопровождался озлоблением местного китайского населения и центральных властей. Фактически «победители» с самого начала почувствовали себя в Китае оккупантами. И вели себя довольно скромно. Можно даже сказать – предупредительно.

Наконец, в марте 1947 года Чан Кайши пинком вышиб коммунистов из «Особого района», а сам район аннулировал.

Всё.

Говорится, что после этого великий Мао в рубище и с сумой откочевал за тысячу километров в какую-то «деревню Сибайпо». Дальнейшая его судьба на время теряется в тумане.

Единственной базой коммунистов в этот период можно считать Харбин, и то условно. Потому что сведения о коммунистическом руководстве в Северной Маньчжурии крайне скудны. Очевидно, что там внедрялись сотрудники из интернациональной 88-й бригады 2-го Дальневосточного фронта, состоящей из китайцев и корейцев, но скорее в рамках возможной аннексии Маньчжурии. В Москве не воспринимали местных коммунистов всерьёз и давно сделали ставку на Чан Кайши.

На этом фоне китайские коммунисты 10 апреля 1946 заявили, что в Маньчжурии ими контролируется «освобождённый район с населением в 40 миллионов человек и армией в в 300 000 бойцов».

Всё это надо делить на сто, а рассказы о последующих военных операциях на тысячу.

В историографии НОАК существуют такие перлы, как фантастическая «Четырёхкратная обороны Линьцзяна при троекратном форсировании Сунгари», будто бы произошедшая в Маньчжурии начала 1947 года. Ни одного населенного пункта коммунисты там не заняли, но зато это считается «разгромом наступательной мощи гоминьдана» после которого «он уже не осмелился вести крупные операции». Что там было реально, сказать трудно. То ли стычки хунгузов и мародёров, то ли вообще ничего не было. Весной 1946 году советские войска передали коммунистам Чанчунь, заодно придав им главу 88-й бригады – советского подполковника Чжоу Баочжуна. Они продержались в городе месяц и были сметены гоминдановцами.

То есть:

1. Никакого ударного кулака у коммунистов не было. Сама их организация была сравнительно малочисленной, а обучать их военному делу и передавать им технику было просто некому – советских войск и советской администрации на территории Китая не было. Граница была рядом, её было сравнительно просто перейти, но это путь для создания разведгрупп и диверсионных отрядов, в полномасштабной войне бесполезных.

2. Гражданская война велась не четыре-пять лет, а около года. Её эпицентр не Маньчжурия, а современный столичный регион. Большей частью это были не упорные бои на уничтожение, а измена со стороны верхушки Гоминьдана – уровня генералов. Что двигало этими людьми – непонятно. У большинства из них к концу 40-х не было собственной базы в виде контроля над автономными провинциями, но даже если бы она была, это объясняло бы лишь технику предательства (торг и подкуп), но не его мотивы.