Они брали Рейхстаг

Оказывается, артиллеристы-добровольцы в числе первых ворвались в рейхстаг и, сломив сопротивление вражеских автоматчиков, пробились на крышу. Там водрузили красный флаг. Это сделали сержанты Александр Лисименко, Михаил Минин, Гизий Загитов и Алексей Бобров.

В углу комнаты артиллеристы перевязывали раненого Загитова.

– Редкий случай, – обернувшись к Неустроеву, пояснил Маков. – Пуля пробила партийный билет в левом нагрудном кармане, а сердца не затронула, работает. Надо бы в медсанбат его, да не пронести через огонь.

Доложив в полк о прибытии в рейхстаг, Неустроев вернулся на свой КП.

Вскоре зазвонил телефон.

– Это Ермаков связь восстановил! – воскликнул Гусев.

Неустроев взял трубку. Даже по голосу чувствовалось, что Зинченко доволен. Выслушав доклад, сказал: «Приказом комдива вы назначены комендантом рейхстага!»

Узнав об этом, офицеры поздравили комбата.

– Учти, Степан Андреевич, в твоем подчинении два гарнизона, – засмеялся Соколовский, – наземный – наш и подземный – немецкий.

– Теперь, – поддержал шутку Матвеев, – боевые дела можно решать даже очень просто. Снял трубку и… «Алло! Говорит комендант рейхстага. Доложите строевую записку по подвалу. Не забудьте сложить оружие, всем наверх! Шнель, шнель!»

– Выявим, уточним силы противника, станет ясно, что лучше предпринять, – вслух размышлял Неустроев. Вдруг вспомнил: – А где же Пятницкий?

Но Петра никто не видел. Комбат отогнал мысль о гибели ординарца. Выяснить бы, но сейчас, когда каждый метр площади простреливается, этого не сделаешь.

Где-то задержались и знаменосцы. Замполит и Щербина вышли наружу. Был уже поздний вечер, но, как и днем, гремели орудийные раскаты, пулеметно-автоматные очереди вспарывали темноту.

На ступеньках, почти у самой верхней площадки, лежал солдат. Щербина узнал Пятницкого.

– Петр Николаевич, Петр Николаевич! – нагнувшись, тревожно схватил он лежащего за руку, но она была холодна, как камень лестницы. Прильнул ухом к груди – дыхания нет. «Эх, Петр Николаевич, так и не пришлось тебе увидеть сына…»

За спиной раздался голос Береста:

– Что с ним?

– Убит Петр Николаевич, – сквозь слезы проговорил Щербина.

Берест заметил под телом солдата полотнище флага.

«Значит, этот флаг я видел. Не мерещилось мне».

– Давай прикрепим к колонне, – сказал Берест. – Исполним последнее желание Петра.

Они привязали знамя шпагатом, но, обильно смоченное кровью, оно не развевалось по ветру, а тяжело легло на гранит.

Возвращаясь, они увидели Егорова и Кантария со Знаменем 3-й ударной армии.

– На крышу надо! – воскликнул замполит. – Пошли, прикрывать вас будем! Завтра ведь Первое мая. Надо к празднику сделать подарок советскому народу.

3

В рейхстаге – командир полка! Даже бывалые воины, хорошо знавшие, что полковнику храбрости не занимать, гордились им. Следом за всеми прошел через пекло площади.

За войну у Зинченко выработалось правило, которое он не нарушал ни при каких условиях, – четко представлять себе, что делается на поле боя. И если была плохая видимость с наблюдательного пункта или отказывала связь, немедленно сам шел на передний край разбираться в обстановке.

Взял трубку и доложил генералу Шатилову положение. Во изменение прежнего приказа генерал назначил его комендантом рейхстага. Однако переводить сюда штаб полка преждевременно: хотя бой и развивается успешно, общее положение неустойчиво.

Неустроев созвал командиров. Нужно укрепить охрану выходов, поставив для этого фаустников Козлова, которые уже были в рейхстаге. Командир полка обещал подбросить подкрепление, но удастся ли это сделать? Резервов в полку не оставалось, да и пройти площадь по-прежнему трудно.

Командирская летучка близилась к концу, когда в дверях появился командир батареи лейтенант Сорокин.

– Молодец! – поднялся ему навстречу Неустроев. – Вся батарея здесь?

– Какая там батарея, товарищ капитан… Только одно сорокапятимиллиметровое орудие осталось… да два ящика снарядов…

– Все равно батарея, товарищ Сорокин, – подбодрил Неустроев лейтенанта. – И пехотинцев у нас на роту не хватает, а я по-прежнему говорю: батальон. Устанавливай орудие у правого выхода из подвала.

– А я в Журнале боевых действий особо отмечу это событие, – с улыбкой сказал Гусев. – Ударишь из орудия, пехотинцы обрадуются: «С нами артиллерия!»

В уголке, склонившись над столиком, сидели Матвеев и агитатор 756-го полка капитан А. М. Прелов, прибывший вместе с командиром полка. Составляли листовку-«молнию». Подошел Кондратов.

– Редколлегия за работой.

– Да, но твои разведчики, Василий Иванович, задерживают выпуск самой главной листовки.

Кондратов молча шагал по комнате: его волновала задержка Егорова и Кантария. Хоть с ними и пошел замполит, все могло случиться. Уж что-то долго не возвращаются.

Вспомнил, как назначал знаменосцев, когда получил приказ Зинченко. В подвале выстроились разведчики. Все – молодец к молодцу. В поисках каждый не раз отличался. На ком остановиться? Он видел, как недоуменно смотрят на него бойцы. Дескать, чего это начальник так долго разглядывает, словно при первом знакомстве?