Они были молоды и любили

– Слушаюсь! – уверенно и четко прозвучал ответ.

В сырой землянке без окон располагалось несколько врачей. У каждого своя тумбочка со стопками книг по разным направлениям медицины. Работали на износ. По уставшим лицам коллег Зоя поняла, что будет очень трудно, но это ее не испугало.

Утром, выйдя из землянки, увидела она монгольскую степь, освещенную солнцем. Ни одного кустика. Сильный ветер с необычным и бесконечным шумом гнал по степи песок, слепил глаза.

После Красноярска, окруженного со всех сторон тайгой, монгольская степь казалась неприветливой.

Отделение, в которое направили Зою, было переполнено ранеными, требовались терпение и, конечно, знания. Начальника отделения не оказалось на месте, отсутствовал по каким-то важным делам. Зоя взялась за работу, наладила контакт с персоналом, познакомилась с историей болезни каждого раненого, приняла самостоятельно решение по лечению.

Анатолий Георгиевич, начальник отделения, увидел Зою только через неделю. С первой минуты он понял, что в этой тоненькой девочке большая сила духа, грамотность, смелость в принятии сложных решений. Зоя работала много, со временем не считалась. Писем из дома ждала с нетерпением. Забота о сестре, о любимом папе не покидала ее.

К счастью, и на войне случается радость и, как нигде, быстро решается судьба. Начальник отделения не мог нарадоваться на молодого доктора.

Не жалуется ни на холод, ни на бессонные ночи, все выполняет, о каждом раненом печется, как о маленьком ребенке, да и медперсонал в ее подчинении словно подменили, в палатах полный порядок.

А как выдастся минутка для отдыха, Зоя сразу за книгу. Только раньше от заботливого папы пряталась по ночам с лампочкой под одеялом, а теперь заведующий отделением беспокоится:

– Зоя, должна высыпаться!

Нравился Зое Анатолий Георгиевич. Она сразу оценила его за справедливость и честность, скромность и образованность, за уважение и внимание к окружающим.

Были редкие минуты, когда в госпитале затихали даже стоны. Майор медицинской службы Анатолий Георгиевич Карасев садился за рояль. Звучали ноктюрны, мазурки, вальсы любимого им композитора Шопена. Чуткие, подвижные пальцы доктора извлекали звуки божественной красоты.

Шли дни, месяцы. Не за горами была и победа. Но у военных врачей трудностей не убавлялось. Их ждали переполненные ранеными госпитали по всей стране.

Скрывая свои чувства к Анатолию Георгиевичу, свою любовь, единственную на всю жизнь, Зоя не могла смириться с возможной разлукой.

Почти на пятнадцать лет старше Зои, Анатолий Георгиевич, умудренный жизненным опытом, понимал, что только с таким человеком, как Зоя, можно смело идти по жизни.

– Зоя Дмитриевна совсем девочка по виду, но по знаниям, характеру, поступкам, душевным качествам какой человек!!!

К счастью, решение было принято быстро:

– Зоя Дмитриевна! Меня переводят в Ялту, в другой госпиталь. Прошу Вас, будьте моей женой!

– Согласна! – последовал незамедлительный ответ.

И так свершилось! Анатолий Георгиевич и Зоя Дмитриевна вместе едут в Ялту. Теперь они муж и жена! Они счастливы.

Но прежде к Вале, к папе!

…Повзрослевшей вернулась с фронта Валентина. Круг ее друзей, однокурсников поредел. Но тот, кому принадлежало верное сердце Вали, был цел и невредим. Она с нетерпением ждала встречи с любимым. Выбора в нарядах не было – гимнастерка да шинель.

Сердце Валентины, прошедшей всю войну, трепетало от волнения. Взволнованная, словно на крыльях взлетела она по деревянной лестнице на второй этаж знакомого дома. Из приоткрытой двери вырывались звуки патефона. На пороге стоял он – красивый, высокий, возмужавший лейтенант.

«Он – и как будто не он», – пронзило Валю, словно стрелой.

– Ну, что так робко! Проходи, рассказывай! Как служилось? Какие планы? Мы же фронтовики! Закурим для начала, – откровенно позируя с портсигаром, с усмешкой и фальшью в голосе предстал перед Валей ее долгожданный друг.

Валентину бросило в жар. Слова, незнакомая манера, продуманная наверняка заранее, пронзили чуткое сердце девушки.

– Что? Как ты сказал? Закурим? Да ты что? Как ты мог такое сказать? Закурим? Да ты…

Не помня себя, не слыша больше никаких слов, Валя рванулась по лестнице вниз. Дребезжащий патефон, лестница, дом – все казалось фальшивым. От жестокой обиды она не слышала ничего и не хотела слышать больше никогда. Валентина впервые ощутила предательство.

«Как он мог подумать? Я верила в большую любовь, в него! Какого же мнения он был о девушках, прошедших войну? Он меня проверял? Нет! Нет! Прощай!» – звучало в душе Валентины.

– Прощай навсегда!

Лейтенант не ожидал такого поворота. Он пошутил. Попытки сгладить недобрую шутку были напрасны. Фронтовики грубых шуток не принимают.

…Вскоре в Красноярск навестить семью приехала Зоя.

Родной город, родной дом! С первого взгляда в Красноярске почти ничего не изменилось. Линия фронта проходила далеко. Только бросались в глаза осиротевшие дома. С фронта вернулись не все.