Они были первыми

Брови на худощавом лице полковника Штольце удивленно приподнялись вверх. По выражению его лица, Канарис понял вопрос, который тот захотел ему задать, и тут же сам на него ответил.

– Я вам рассказывал Штольце о вчерашнем совещании в рейхсканцелярии. Фюрер поручил «Абверу» ликвидировать русскую разведывательную сеть в Польше. Я пообещал ему это сделать в самый короткий срок. Мы с вами полковник разработали прекрасный план действий, – Канарис сделал паузу и взглянул на Штольце. Тот согласно кивнул. – И вот теперь, – продолжил Канарис. – Этому плану хотят помешать!

– Кто? – удивленно спросил Штольце.

Канарис поморщился и затем ответил.

– Имперская служба безопасности! Сегодня утром люди Гейдриха арестовали Горбенко и, видимо, захотят его с пристрастием допросить.

Штольце в растерянности покачал головой.

– М-да… неожиданный поворот событий, – сказал он. – И откуда только они узнали о Горбенко?

Канарис с безнадежностью махнул рукой.

– Я думаю, в этом здании у СД достаточно глаз и ушей. Теперь я понимаю, почему Гейдрих поднял тему русских разведчиков в Польше на вчерашнем совещании у фюрера. Видимо, он получил информацию о Горбенко.

– И что же нам теперь делать, господин адмирал? – спросил Штольце. – Если Горбенко заговорит, люди Гейдриха смогут ликвидировать русскую сеть первыми. Тогда вся наша многомесячная работа пойдет насмарку. Все-таки Горбенко нашли и разоблачили мы. Может быть, вам стоит обратиться к фюреру? Пусть он запретит СД вмешиваться в дела «Абвера».

Канарис отрицательно покачал головой.

Это, я сделаю только в крайнем случае, – ответил он. – Фюрер благосклонен к СД. В случае конфликта между СД и «Абвером», он наверняка встанет на сторону своей партийной службы безопасности.

Канарис в задумчивости посмотрел в окно и затем, прищурив глаза, перевел их на Штольце.

– Ситуация, действительно, сложилась очень неприятная. – сказал он. – Но я думаю, полковник, что из неё у нас есть прекрасный выход.

Брови Штольце удивленно приподнялись вверх.

– Какой, господин адмирал? – растерянно спросил он.

Канарис выдержал долгую паузу и затем сказал.

– Отправить Горбенко обратно в Россию!

Штольце неопределенно пожал плечами.

– И что это нам даст? – спросил он.

Канарис откинулся на спинку кресла.

– Что это нам даст, Штольце? – перепросил он. – Во-первых, мы помешаем Гейдриху доложить фюреру о ликвидации русской сети в Польше и во-вторых, не исключено, что мы сможем завербовать этого Горбенко. – уверенно сказал Канарис.

Штольце с сомнением покачал головой.

– Вы зря сомневаетесь… – нахмурился Канарис. – Конечно, чекист Горбенко вряд ли будет сотрудничать с нами по идейным соображениям, но он уже один раз побывал в сталинской тюрьме и, вряд ли захочет попасть туда снова. А после возвращения на территорию СССР, он там вполне может оказаться.

– Почему вы так думаете, господин адмирал? – спросил Штольце.

– А поставьте себя на место его руководителей, – предложил Штольце Канарис. – Он возвращается в Россию после ареста. Я сомневаюсь, что они хотя бы одному его слову поверят. Тем более, что он уже был когда-то «врагом народа». Оказавшись в такой ситуации, Горбенко может изменить своим принципам и согласиться на сотрудничество с нами. А уж мы поможем ему оправдаться перед своими начальниками.

– Вы, как всегда правы, господин адмирал. – согласился с Канарисом Штольце. – Но сейчас Горбенко находится в руках СД. Я не думаю, что господин Гейдрих так просто отдаст его.

Канарис в знак согласия кивнул головой.

– Я тоже так думаю, Штольце. – ответил он. – Поэтому Горбенко надо освободить так, чтобы «Абвер» был здесь не причем. Пусть этим займется штаб «Вали».

Польша. Ледницы. 21 июня 1941 года…

Дверь в комнату, в которой сидел Горбенко, распахнулась, и в неё вошли два эсесовских офицера. Один из них, низенький и толстый, щелкнув выключателем, зажег в комнате свет, а второй, высокий и плечистый, подойдя к столу, положил на него резиновую дубинку и моток электрического провода. Вытащив из кармана брюк зажигалку, он закурил сигарету и, затем с нескрываемой издевкой, посмотрев на Горбенко, спросил его на плохом польском языке:

– Вы, пан Анджей Скавронский?

Горбенко утвердительно кивнул головой.

– Да, это я! – ответил он по-польски и затем, перейдя на немецкий язык, возмущенным голосом добавил. – Господа, я не понимаю, за что меня арестовали. Я подданный Советского Союза и нахожусь на территории Германии на законных основаниях. Я ездил к своей сестре. У меня есть разрешение вашей пограничной комендатуры.

Слова Горбенко не произвели на эсесовцев никакого впечатления.

– А вы находитесь не под арестом, пан Скавронский, – криво улыбнувшись, ответил ему толстяк.

Горбенко поднял на эсесовцев удивленные глаза.

– Тогда почему меня держат в этой комнате в наручниках? – спросил он.

Высокий эсесовец стряхнул пепел с сигареты на пол и затем ответил:

– Мы хотим получить от вас, пан Скавронский, некоторую информацию… – эсесовец сделал паузу и со значением посмотрел на Горбенко. – Если вы нам её сообщите, то вас немедленно отпустят. – добавил он.