Они были первыми

«Самодумов отличался своей настойчивостью, выдержанностью и стойкостью партийца-чекиста. Твердо знал свои обязанности и точно выполнял все задания. Во время командировок был бдительным и аккуратным, стараясь быть примером для других».

…Смеркалось. Мерно цокали по камням копыта. Самодумов и его помощник Петров возвращались в Незаметный, везя с собой золото с приисков. Вдруг у поворота из чащи раздался выстрел. Выхватив наган, чекист спрыгнул с лошади и бросился по канаве в сторону выстрела. На бегу успел заметить, что Петров, соскочив с лошади, побежал в глубь тайги.

— Ах ты, гад!.. — Вернись!..

Второй выстрел гулко прозвучал в сопках. Сильно ударило в грудь, в глазах разом потемнело, и Самодумов рухнул на землю. Удар о камень щекой вернул сознание.

Из чащи, считая, что теперь можно не опасаться, выбежали два бандита с охотничьими двустволками. Самодумов, собрав всю свою волю, сделал несколько выстрелов. Бандиты в растерянности отступили…

Лишь на следующий день, 7 июля 1930 года, приискатели, ехавшие домой, подняли его, истекающего кровью.

— Где ценности, где мой напарник? — был первый вопрос чекиста, когда его привезли в больницу в Золотинке. — Найдите его, он трус…

Шумят по весне в Алдане знаменитые тополя, шумят они и на улице Самодумова, что на прииске Ленинском.

Народ помнит тех, кто отважно стоял на своем боевом посту.

1967 г.

И. Иннокентьев СОРОК ЛЕТ В СТРОЮ

Шел один из дней уходящего 1916 года. В доме политссыльного Виноградова в Мархе собрались местные большевики. В назначенный срок пришел и Емельян Ярославский, он должен был выступить с докладом. Только он разложил перед собою листки, как послышался условный стук в стену.

Через мгновение в дом влетел урядник. Но перед ним, вместо ожидаемого «большевистского сборища», предстала обычная картина — мирно пьющие чай соседи. И разговор между ними шел самый заурядный. Друзья бахвалились своими охотничьими похождениями. Разочарованный урядник, скрывая злость, вынужден был убраться восвояси. Все облегченно вздохнули, а через несколько минут собрание продолжалось.

На таких сходках в доме отчима всегда самое деятельное участие принимал семнадцатилетний Василий. Конечно, ему чаще выпадало исполнение не очень интересной, но ответственной работы — охраны. Это его стук в тот день вовремя предупредил об опасности. Разве мог тогда сельский подпасок думать о том, что и дальше, всю сознательную жизнь, будет стоять на страже света и добра?

А впереди его ожидали сорок лет полной опасностей чекистской работы…

Пришла Февральская революция. Затем грянула Октябрьская социалистическая. Но вскоре в Якутии наступили черные дни колчаковской реакции.

В это время молодой Девяшин пытал счастье на золотых приисках неподалеку от Охотска. Вернулся он в Якутск в начале девятнадцатого. По приезде в родные места сразу же установил связи с большевиками, находившимися на нелегальном положении. Через считанные дни его дом в Мархе превратился в своего рода подпольный оружейный склад. Бывшие политссыльные приносили к нему длинноствольные трехлинейки, наганы, тяжелые ручные гранаты. Ох, как пригодилось это оружие во время свержения власти ненавистного Колчака!

С одной из тех принятых на хранение винтовок и вступил Василий Девяшин в отряд особого назначения при губернской следственной комиссии. Спустя месяц он уже участвовал в подавлении белоэсеровского мятежа в Вилюйске. Ни минуты покоя не знали бойцы этого отряда. Изматывающие ночные дежурства, обыски, облавы сменялись постоянными подъемами по тревоге днем. Или наоборот.

Однажды чекистам стало известно, что поп Жирков прячет в церковных погребах большое количество продуктов. Время было голодное. По улицам шныряли совсем отощавшие беспризорники. О них-то и думал чекист Девяшин, когда стучался в закрытые двери поповского дома. Злость душила бойца. Но когда дверь наконец раскрылась, в проеме показался нищенски одетый человек: в латаных-перелатанных валенках, грязной рубахе и рваном легком пальтишке. Это и был Жирков.

— Что у вас хранится в подвале? — спросил пораженный его внешним видом Девяшин.

— А что может быть там в наше время? — запричитал поп. — Пусто, хоть шаром покати… Бог свидетель моим словам.

— Проверим, — отрезал чекист.

Забрав у попа ключи, спустились в погреб. На первый взгляд, там и впрямь ничего не было, кроме старой церковной рухляди. Неужели сигнал был ложным? Но следовало досконально обыскать все подземелье. Нехорошие были глаза у попа, в них пряталась хитрость…

Двадцать семь полных возов различных продуктов и вещей вывезли в тот день бойцы с церковного двора. У оборванца попа, оказывается, были припрятаны первосортные лисьи, песцовые и соболиные шкурки, другая пушнина…