Они были первыми

«…Моей обязанностью была вербовка агентов для шпионажа и передача сведений Артемьеву. Еще я распространял воззвания среди населения о «терроре» красных, слухи о движении Пепеляева и его силах, вербовал добровольцев в отряд повстанцев… Когда отряд Курашова пришел в Сулгачи, я сообщил Артемьеву силы отряда и направление его движения…»[20]

Не трудно представить, в каких зачастую рискованных обстоятельствах оказывались чекисты, выполнявшие разведывательные задачи, в условиях малочисленного населения районов, где люди практически знали друг друга в лицо и появление каждого нового человека в поселке или улусе не могло остаться незамеченным. Сколько находчивости, изобретательности, отваги требовалось от тех, кто действовал в тылу противника, помогая готовить успех завтрашних наступлений отрядов Красной Армии. В этом многотрудном деле наши разведчики всегда находили надежных и верных помощников в среде бедняков, сердцем тянувшихся к своей народной власти. «Мы из ЧК» — эти доверительные слова звучали для них как пароль, и открывались двери батрацких юрт, светлели лица задавленных нуждой и белым террором простых людей.

«Силы и мужество в этой работе мы черпали в живом примере своих старших товарищей», — не раз говорил Владимир Антонович.

Большим счастьем для себя он считал знакомство и совместную, хотя и непродолжительную работу с Григорием Сыроежкиным — отважным чекистом, соратником Дзержинского. Они встретились в 1928 году в Верхоянске, где в то время работал Константинов.

«…Сыроежкин приехал вечером 29 февраля 1923 года и предъявил мандат особоуполномоченного Коллегии ОГПУ Пузицкого, которым предписывалось выделить ему в помощь десять бойцов из Верхоянской добровольческой дружины… Высокий, энергичный, решительный, с поблескивавшими на груди орденом Боевого Красного Знамени и знаком «Почетный сотрудник ОГПУ», он невольно вызывал к себе уважение», —

писал в воспоминаниях Владимир Антонович.

То время в Верхоянске было тревожным: по тайге рыскали бандиты, они терроризировали население, вели настоящую охоту за активистами местных органов власти. Забот у чекистов было много и приезд Сыроежкина оказался как нельзя кстати. Он помог разработать план по выявлению и захвату главарей банд и сам принял участие в этой рискованной операции. Под видом белого офицера появился в самом логове врага и во время затянувшейся попойки выведал у бандитов места нахождения главарей и тайников с оружием. Операция прошла успешно.

Короткое знакомство с Сыроежкиным оставило глубокий след в жизни Константинова и его товарищей. Они в полной мере испытали на себе влияние яркой личности этого умного, храброго, внимательного к людям человека.

«Для нас он был, как бы олицетворением всей замечательной плеяды соратников Феликса Эдмундовича Дзержинского», — говорил Константинов. Общение с такими людьми, по признанию Владимира Антоновича, давало тот заряд сил и уверенности, который помогал успешно преодолевать трудности, встречавшиеся на долгом пути службы в органах госбезопасности. А это был ратный путь бойца, отмеченный высокими наградами Родины — орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды. Была среди наград еще одна, очень дорогая и памятная. В постановлении ЯЦИКа от 30 декабря 1930 года говорилось, что Константинов Владимир Антонович награждается именным пистолетом «…за преданность пролетарской революции…»

В этой четкой, емкой формулировке выражена суть ратных и трудовых дел чекиста Константинова. Этим критерием выверял он каждый шаг на своем жизненном пути.

* * *

…Стоит в селе Жиганске, на высоком ленском берегу, старинный деревянный домик. Здесь последние годы жил Владимир Антонович Константинов. Тихими летними вечерами любовался он неоглядной ширью великой реки, проплывающими мимо караванами судов, уходящей за горизонт тайгой, и его старое больное сердце наполняло чувство исполненного долга перед этим привольным богатым краем, перед людьми, которых он любил, за счастье которых боролся.

1984 г.

К. Федотова ТРОПЫ ПАРТИЗАНСКИЕ

Отряд держал путь на Сунтар. Поселок был захвачен бандой Павлова, насчитывающей около двухсот человек. Дружинников было куда меньше. Но силы красных росли от наслега к наслегу: в отряд вливались добровольческие дружины.