Они найдут меня сами

Кстати, Алена очень хотела, чтобы у ребенка были голубые глаза, но с точки зрения генетики это было проблематично, потому что ген голубых глаз — рецессивный. У Алены в роду все кареглазые, а у меня дед по матери и бабушка по отцу тоже имели карие глаза. Но, видимо, Алена так сильно этого хотела, а тут еще такой ливень…

Подошло время родов, и меня было не отличить от врачей: в халате, в маске, я шел по коридорам, и женщины периодически обращались ко мне: «Доктор, доктор…» А я объяснял им, что я не доктор, я просто одет как доктор, потому что иду на роды своего сына. Врачи, окружавшие Алену, смотрели на меня внимательно: «Как вы себя чувствуете? Вам может стать плохо, если волнуетесь, — лучше не присутствовать, и вот, выпейте таблеточку успокоительного». Я успокоил докторов, ведь это были не первые роды в моей жизни.

Все прошло замечательно: голубоглазый крепкий мальчик смотрел на меня серьезно и изучающе. Ольга Васильевна, заведующая детским отделением, записывая на бирке параметры младенца, спросила его имя. «А имени пока нет, сейчас будем называть». Я перечислял русские и иностранные имена и смотрел на этого крепыша, замечая его реакцию. На Владимира он отозвался чихом, я продолжал зачитывать список, но далее не последовало никакой реакции. Я начал перечислять еще раз, и при имени Владимир он чихнул еще раз. Когда на третий раз он уставился на меня с таким выражением, что, мол, холодно и я два раза уже дал понять, Ольга Васильевна посмотрела на меня:

— Вовка, что ли?

— Да, Владимир. Владимир Александрович.

— Так и запишем.

Через год, сидя в кресле в нашей гостиной и наблюдая, как Вовка ползает по ковру, я вдруг вспомнил свой сон, который видел в январе 2009 года. Тот же ковер и тот же мальчик. Помню, я тогда еще подумал, к чему мне этот сон. А оказалось, он просто перенес меня на четыре года вперед, на несколько секунд открыв будущее.

Я смотрел на этого мальчика, моего младшего сына, и был несказанно рад его появлению на свет. Вовка иногда пугал Алену своим серьезным взглядом. Однажды Алена сказала, что ей порой кажется, что Вовка что-то знает. «Знает больше, чем я, взрослый человек! И он — необыкновенный». Я улыбался ей в ответ. Теперь ты будешь сумасшедшая мать и станешь понимать тех женщин, которые носятся со своими детьми, готовые с утра до ночи говорить об их успехах.

— Но он правда лучший! — Алена в этом ни чуть не сомневалась.

— Да, конечно же, лучший! И теперь ты будешь вздрагивать при каждом шорохе, а когда повзрослеет, будешь смотреть на телефон и ждать от него звонка, и теперь вся твоя жизнь — это время, когда он рядом и когда его нет. Перманентный режим ожидания, тревоги и удивительного счастья, которое могут дать только дети. И радость от их успехов и горечь от неудач.

Наши дети нам ничего не должны, они нам и так многое дают, а наша задача — не сломать взрослой логикой их интуицию и очень внимательно наблюдать за ее проявлениями и поощрять успехи. Интуиция у Вовки есть, и довольно высокая.

Я понимал, что Вовка слышит мои мысли, и поэтому я проговаривал слова про себя, а потом говорил их вслух. Мой эксперимент был удачным. Однажды я посадил его в кресло, обложив подушками, и сказал, глядя ему в глаза: «Вовка, скажи „папа“». И он сказал! По слогам — «па-па».

— Не может быть, — Алена не поверила. — Этого не может быть!

— Как видишь, может, если связывать мысль и речь, он поймет, что и как делать.

И я опять попросил его сказать «папа» — и он повторил. Ему тогда было всего четыре месяца. А позже, когда он стал ходить, вернее, бегать, ибо ходить для него — состояние некомфортное, он за десять-пятнадцать минут до прихода Алены подбегал к двери и торжественно объявлял «мама». И мама приходила. Причем каждый раз это было совершенно разное время.

Я мысленно хвалил его за успехи, не считая это простым совпадением. Сейчас главное — не растерять интуицию, ту, что дана от рождения. Вспоминая ту встречу со всеми своими предками, когда мне удалось заглянуть за грань бытия, я думал, глядя на Вовку: интересно, чей ген одного из тысяч предков будет звучать в его жизни как основной камертон, какой из предков проявит свои качества и задаст характеристики, по которым будет строиться его жизнь?

42

Я никогда не собирался изучать историю в объеме, превышающем школьный, пока не попал в Тулузу. Естественно, мне было любопытно узнать, как все было на самом деле, но мое любопытство ограничивалось предположениями, и моя интуиция не была задействована. Мне в то время казалось, что достаточно обладать верой в Бога и не искать еще более понятных символов его присутствия на земле. Те озарения, которые я периодически получаю, та информация, которая приходит ко мне во сне, — только от Него, в этом моя уверенность была максимальной, и мне этого было достаточно.

Но сопротивление, которое жители юга Франции оказали официальной доктрине Церкви, заставило меня пересмотреть свое отношение к истории, и я решил часть своего времени посвятить ее изучению. Оказывается, я многого не знал.