Они найдут меня сами

После экскурсии мы присели в кафе и стали делиться впечатлениями. Я молчал — мне важно было услышать моих друзей, которым не ставилась задача что-то специально исследовать. Дмитрий сказал, что он слышал некий гул, когда взялся руками за решетку, Марии внезапно стало холодно, до озноба, Вера была разочарована тем, что ничего особенного не почувствовала, и ей было несколько досадно. Алена в этот раз не участвовала в эксперименте. Оказывается, она пыталась сфотографировать меня за работой, но ей все время мешали люди. И вдруг она вспомнила, что в какой-то момент людской поток прекратился и ей удалось сделать снимки. Катя не заходила внутрь периметра, но она случайно забрела на старинное кладбище, и у нее мгновенно разболелась голова.

Мое же состояние было комфортным. Перед глазами еще был тот белый столб света — так бывает, когда долго смотришь на какой-то яркий предмет и он еще некоторое время дает фантомное изображение. Я показал на противоположную сторону. «Вон там, на той стороне пролива, есть еще могилы. Они тоже большие, но меньше, чем та, которую мы с вами сейчас наблюдали. По ним нет никаких сведений, ни в доступных источниках информации, ни у местных жителей.»

Назад мы отправились тем же маршрутом. Азиатская сторона Босфора имела явные отличия: и архитектура, и природа были другими. Люди были спокойные и медленные, скорость транспорта была заметно ниже, и никто из водителей резко не ускорялся и не тормозил.

Наблюдая эту картину, я вспомнил один случай, который произошел во время первой поездки в Стамбул. После посещения музея, где я увидел посох, нам нужно было ехать на другой конец города и ехать нужно было на такси. Пока мы с Аленой фотографировали чаек, которые в Стамбуле совершенно не боятся людей и готовы сесть тебе на руку, только протяни, мои друзья дошли до проезжей части и в течение пяти минут пытались остановить такси. Такси в Стамбуле много, очень много, и на этом участке дороги их было много, но ни один из водителей даже и не думал останавливаться.

— Ребята, вы неправильно их останавливаете. Жест должен быть командный, а у вас это выглядит как просьба. Вот смотрите. Какую машину останавливаем?

Мне показали автомобиль, следующий во втором ряду. Я еще не видел лица водителя такси, я просто смотрел в его сторону. Резко вскинув руку, я направил указательный палец в сторону машины и со словом «Ты!» резко опустил руку вниз, указывая на асфальт под моими ногами. Водитель резко перестроился и подъехал к нам.

— Не может быть! Нет, это случайность.

Я извинился перед водителем и отпустил его.

— Случайность? Смотрите внимательно, в четвертом ряду автомобиль видите? Вот его я и приглашу.

Точно так же я жестко ткнул пальцем в сторону намеченной машины и потом указал этим же пальцем на асфальт. Движения мои были четкими, быстрыми и даже резкими. Водитель, несмотря на сигналы других участников движения, подъехал из четвертого ряда и остановился в указанной точке. Мы сели в машину и поехали.

— Как вы это делаете? Это невероятно.

— Все просто, друзья мои, все просто. Турция — это бывшая империя с тоталитарной властью. Вспомните гида в музее: он через слово говорил о прошлом величии Османской империи, и куда бы мы ни пришли, то здесь, то там подчеркивается былая слава. Турки очень скучают по тем временам. Я просто понял это и поэтому вел себя не как проситель, а как начальник, отдающий приказ, и они его выполнили. Империя — это приказ, и никакого волшебства! Вы думаете, что мы, в России, далеко ушли? Ничего подобного! Многие из нас еще помнят мощь и силу Советского Союза и тоже готовы выполнять приказы, так что по ментальности мы в Турции практически как у себя дома.

Это свойство, кстати, на мой взгляд, и способствовало сохранению христианской символики в Айя-Софии. Древнейшие фрески и изображения крестов сохранились в большом количестве. Турки — люди верующие и не пошли на уничтожение христианских символов, но, кроме этого, был приказ не трогать, а приказы они выполняют. Путешествуя по Стамбулу, совершая морские прогулки по Босфору, я думал о вещем Олеге. Щит-то он, конечно, прибил к вратам Царьграда, и о торговле договорился, но при всей моей миролюбивости мне бы хотелось, чтобы князь объединил эти территории с Русью. Но история уже свершилась, и сожаление мое было непродуктивным. Значит, так надо было тому не случиться.

Я посмотрел в китайский календарь: день благоприятный, гравитация низкая. Надо смотреть сон. Ритуал мой годами отработан: Алена уже в курсе, что говорить я с ней в этот вечер не буду. Но я так ничего и не увидел. Сон мой прервался призывом муэдзина к молитве, но вместо молитвы я сказал совсем другие слова. Позже, как только мы вернулись в Москву, сон пришел. Я оказался опять в своем детстве, в той огромной комнате в доме у деда, мне опять шесть лет, и я смотрю на портрет Иисуса, а он смотрит на меня и улыбается.