Они не люди. Книга третья

Владимира возвращали второй раз только за эту зиму. Никто из канцеляристов не хотел брать его в услужение. Черт слыл дерзким, ленивым, изворотливым и готовым на всё, чтобы не выполнять приказы. Даже суровое наказание не могло его вразумить. Но самое главное, о чем никто не говорил, но знали все в Тайной Канцелярии: этот черт доносил начальству обо всех нарушениях своего колдуна. Несколько раз он ухитрился обойти даже прямые запреты, а скрыть что-то от пронырливого чертяки было невозможно. Предыдущего его хозяина после такого доноса выгнали за растрату. Нынешний же, тщедушный юнец, которому, пользуясь неосведомленностью, умудрились всучить своенравного черта, вывихнул руку и сломал хлыст о его рожу, но черт только таращился и ухмылялся. А как он выполнял приказы? Несчастный колдунишка велел помыть ему сапоги, что Владимир выполнил с особым тщанием, но использовал для этого новую парадную рубашку хозяина, а воду взял из ведра с помоями.

…Канцеляристы бились об заклад, подохнет в этот раз отказник в колодках или найдется еще какой-нибудь колдун, который захочет забрать его. Но когда к концу подходила третья неделя, всем стало ясно, что черту крышка. Он уже почти не дышал, и даже пинать его, чем развлекались последнее время канцелярские черти и, чего греха таить, некоторые колдуны, стало не интересно. Но случилась неожиданность: полудохлого строптивца забрал себе мрачный тип по имени Афанасий Репин, ревностный служака, несмотря на молодость снискавший в кругах колдунов Канцелярии славу человека неприятного, нелюдимого и занудного. Этот Репин был из «казенных колдунов»: рожденный вне брака, он был отдан во младенчестве в Академию, куда забирали сирот и байстрюков с колдовской силой на полный пансион. Другого пути, кроме государевой службы, у таких колдунов не было. Вот и служил колдун Афанасий, как говорится, не жалея живота и, может, поэтому его и не любили.

В Канцелярии тут же разгорелись новые споры: что накопает на противного следователя «черт-кляузник».

Но вскоре что-то изменилось. Черт Владимир стал выглядеть сытым, довольным и чистым. А в лютый холод вместо драного зипунишки, какой носили остальные черти, на нем, к жгучей их зависти, оказался надет новый теплый тулуп. И хозяина он слушался беспрекословно, как самый преданный пес. Стало понятно, что этот колдун сумел найти к нему подход.

Прошло три столетия, и теперь, стоя перед Владимиром в дворцовом кабинете, Иннокентий раздумывал, как же этот чертяка всегда умудряется устроиться лучше всех.

– Я видел Митрофана, – нарушил молчание Владимир, глядя в упор. Проверяет?

Иннокентий, не поднимая глаз, подошел ближе к столу:

– Князь Кантемиров здесь. Насколько мне известно, до сих пор. Хотя должен был уехать час назад. Ты поэтому вернулся?

– Да. Он сломал своего дива.

Эта информация оказалось неожиданной.

– Ты помнишь Митрофана? – продолжил Владимир. – Он никому не давал спуску, особенно когда видел слабость. Его боялись и ненавидели. Прежний Митрофан обязательно постарался бы поглумиться надо мной или напугать. Но он просто выполняет приказы хозяина. Своей воли у него больше нет.

– Ты уверен? – тихо спросил Иннокентий, хотя вопрос был излишним. Иначе Владимир не говорил бы.

– Да.

– Это подтверждает причастность князя к делам Рождественского. Такого дива непросто сломать.

– Именно. И он мне угрожал.

– Это интересно, – Иннокентий подошел почти вплотную к столу, – что он говорил? Зачем князь послал его?

– Узнать, как я выжил. Я думаю, князя интересовало, как я смог справиться с Григорием Распутиным.

– Я бы тоже хотел это узнать, Императорский див, если ты сочтешь нужным мне рассказать. Когда я прибыл, Распутин уже покидал поле боя, попытавшись оставить прощальный сюрприз.

– Что за сюрприз?

– Жало. Если оно не настигает жертву, то просто взрывается ядом. Люди могли сильно пострадать, если бы яд обрушился им на головы.

– Ты отправил обратно этот подарок.

– Конечно, – подтвердил Иннокентий, – ты позволишь мне узнать, как ты победил?

– У меня были две серебряные сабли, ты помнишь, такие носили колдуны во времена Канцелярии. Я решил, что раз я слаб для Императорского дива, то вполне могу использовать в бою человеческое оружие. Я подобрался близко, пока Распутина отвлекали. Он заметил меня и раскрыл пасть. Первую саблю я воткнул ему в ухо. Серебро в голове немного замедлило его, и я прыгнул в пасть и пробил его голову со стороны горла.

– Хороший ход, – одобрил Иннокентий, – если не думать о том, как потом выбираться наружу.

– Да, – спокойно согласился Владимир и снова вперил взгляд в Иннокентия. – Почему твой хозяин позволил спасти меня? Этот способ запрещен. Глава Управления должен был препятствовать нарушению закона.

Лицо Владимира оставалось бесстрастным. Но, похоже, вопрос этот его волновал.

– Хозяин больше не начальник для господина Главного придворного колдуна. И не несет ответственности за его действия. Вероятно, ситуация требовала нестандартных решений.

– Он мог его остановить.