Они не люди. Книга третья

На берегу мигали маячки скорых, вокруг суетились медики. Профессор Меньшов стоял невдалеке от одной из машин, скрестив на груди руки. Аверин проследил за его взглядом и увидел, как двое врачей укладывают на каталку человека в черной мантии Академии. Пострадавший застонал, дернул головой, и по его, а вернее, ее плечам рассыпались длинные кудрявые волосы. Да это же та чародейка, что вытаскивала раненых! Аверин вдруг вспомнил, где прежде видел ее. Девушка присутствовала на церемонии коронации. Только в то время на ее груди красовался значок московского Управления. Странно, почему теперь она в форме Академии?

Впрочем, этот вопрос тут же вылетел у колдуна из головы. Он подошел к Меньшову. Лицо старого профессора было напряженным и мрачным, губы плотно сжаты.– Алексей Витальевич, вы в порядке? Почему вы не идете к врачам? Вам наверняка нужна помощь.– Нет нужды тратить на меня время. Пусть помогают тем, кто в этом по-настоящему нуждается. Раненых много.– Понимаю… – произнес Аверин, – но я рад, что вы целы.– Я старик, – немного резковато ответил профессор, – а сегодня на моих глазах погибло четверо моих учеников. И трое преподавателей с Чародейского, которых я хорошо знал.Он повернулся к крепости.– Всё закончилось? Они не вернутся?– Нет, я как раз направляюсь в штаб, чтобы сообщить об этом.– Хорошо, – Меньшов отвлекся от созерцания крепости, – мне тоже нужно доложить в ректорат. Представители других Академий могут отправляться домой.– Да, думаю так. Кузя, нам пора, – проговорил Аверин, и они направились к штабу.

Прямо в штабе Любава варила какое-то чародейское зелье. Приятный запах поднимался от старой походной печки-толстобрюшки, стоявшей в углу. Увидев дядю, чародейка бросилась ему на шею и чмокнула в щеку:

– Гермес Аркадьевич! Хвала небесам! Я так переживала, что этот… сотворит что-нибудь ужасное…

Любава поежилась, как от холода. И неудивительно, в памяти племянницы еще была свежа ночь, когда семья убегала от чудовища.

– Всё закончилось? – императрица сидела теперь не на кушетке, а на рабочем месте князя Булгакова. Сам князь в штабе отсутствовал. Нога Софьи, перевязанная бинтом, была чуть отставлена в сторону.

Любава, словно спохватившись, обратилась к дяде:

– Я сейчас помогу, вам надо восстановить силы.

– Не то слово, – Аверин присел на стул и посмотрел на императрицу: – Закончилось. По крайней мере, в крепости не осталось ни одного дива. Бывший Императорский див увел всех в Пустошь.

– Вы не выглядите довольным. Что-то не так?

– Устал. А вам придется приготовить указы о посмертном награждении Николая Серова и князя Андрея Рождественского.

– Рождественского?

– Да, это он запер дивов в крепости. Ценой своей жизни.

– Ага, – подтвердил Кузя, – и он еще памятник просил. Можно ему памятник? Хотя бы небольшой? – Кузя показал руками размер и добавил: – А тому колдуну, что в псину превращался, нужно поставить огромный памятник. Он ведь закрыл коридор! И так ужасно выл, обалдеть просто… – Кузя поежился.

– Я, конечно же… – начала императрица, но тут дверь распахнулась, на железном крыльце вагончика, не входя внутрь, застыл человек. Совсем молодой, на вид чуть старше Кузи. С необычными темно-рыжими волосами.

Нет, не человек. Кузя зашипел, и Аверин понял, что это див. И ошейника на нем не было.

Див в испуге шарахнулся, да так, что свалился с лестницы. Потом появился вновь и прямо в дверях упал на колени.

– Не бейте меня, прошу! – он вытянул руки. – Я Савелий! Помните? Вы меня спасли с острова!

Судя по всему, обращался он к Кузе.

– Ага, – тот приосанился и важно кивнул. – Только не я, а Владимир. Достал из живота серебряные шарики. А потом тебя в Управление забрали. Ты почему без ошейника? – грозно вопросил Кузя у съежившегося от страха дива.

– Так… Алексей Артемьевич… они погибли… а наставник Владимир… ну, то есть господин Императорский див… в общем, он велел всем, у кого хозяин погиб и кто хочет вернуться в Управление, идти в штаб. Тут колдун привяжет.

– А ты, значит, хочешь? – Аверин вышел из вагончика, и Савелий моментально отскочил на землю перед лестницей, приняв ту же позу. Колдун присел на ступеньку. Хватит ли у него сил привязать дива?

– Конечно! – див посмотрел широко распахнутыми глазами. – Хозяин меня почти не бил, не наказывал, мне комнату выделили, там тепло, кровать, одеяло и кормили три раза в день. Кашей, овощами и картошкой, и всё это с мясом! – див не выдержал воспоминаний о еде и облизнулся. – Да кто откажется-то?!

Аверин усмехнулся. По сравнению с отелем Рождественского, общежитие Управления могло показаться санаторием.

– А тех, кто не вернется, – значительно тише и куда менее восторженно добавил Савелий, – наставник Владимир лично найдет и сожрет. Так и сказал.

Кузя прыснул.

– Ладно, – проговорил Аверин, – сейчас тебя привяжем. Ты один?

– Не знаю, – признался див, – многие сбежали. Но может, и вернутся. Но я – первый! – сказал он с гордостью.

– Подождите, – Любава вынесла стакан в алюминиевом подстаканнике, полный ароматного отвара, – сперва выпейте это.