Они не поверили

Последняя запись в дневнике Ольги Соломатиной.

Дата и время не указаны

«Мама.

Сегодня во сне я видела маму. Она пришла за мной сюда и принесла сок. Холодный, вкусный яблочный сок. Одна сторона ее лица раздулась, череп треснул, и из него высовывалось что-то губчато-ноздреватое.

„Это наконец-то прорвало опухоль“, — ласково улыбнулась мама, протягивая мне графин с соком.

Я закричала и проснулась.

Мне страшно.

Сегодня мы идем дальше. Какое число? Я не помню. Какое красивое сегодня море. Оно манит меня, покачивая на волнах белые барашки.

Ноги уже не чувствуют боли. На правой лопнула вена, из дырки что-то льется. Я успокаиваю себя, что это не может быть кровью. Это просто пот. Или грязь. Ха, а Дима что-то пробубнил про томатный сок. Я все время вижу перед собой его худую спину, покрытую глубокими царапинами. Точно такие же царапины были и у Дэна.

Дэн… Как давно это было…

Каждый шаг — целый подвиг, я забывала, как впадала в беспамятство. Позвоночник напоминал сосуд, который палач наполнил кипящим маслом, в лопатки будто вонзили тупые грабли.

Хочу пить. Вода закончилась.

Но мы дойдем. Мы…

Как это чудесно, прогулка на свежем воздухе. Кто-то зовет меня?

Мама…

Нет, это не мама… Это нежные маленькие ручки, такие крошечные пальчики… Тельце странно дряблое, а лицо… О боже!.. Прокаженный!..

…Любит ли кто тебя… О мой ангел…

Вернись и прими это… Это БОЖЕСТВО… А-а… А… Те…»

Побережье Черного моря.

Соловки. 24 августа, 7:36

Я изучал себя. Голова — так, немного кружится, но в целом неплохо. Лицо еще побаливает. Руки — как разлохматившиеся плетки. Спина… Сегодня утром в позвоночнике что-то щелкнуло, и безостановочная ноющая боль превратилась в разрывающиеся вспышки.

И смертельно уставшие ноги. Штанину с поврежденной в аварии ноги я срезал по колено.

Сколько осталось? Знает один бог. Или дьявол.

Я знаю, кто знает.

Эллиона. Пенумбра Фаргаде.

Неземное творение, ангел с оскаленным рогатым черепом… Какое красивое имя — Эллиона. Я назову этим именем свою дочь.

Покой и вечность. Это то, что мне нужно.

Ольга плетется рядом. Она потеряла где-то вторую кроссовку и осталась без обуви. Носки быстро изорвались в клочья, и на острой щебенке пестрели аккуратные следы, будто Оля случайно наступила в лужу красной краски.

— Это похоже на мед. Мед с дегтем, — ее сморщенное, обожженное солнцем лицо скривилось в усмешке.

— Что? — тяжело просипел я. В глотку словно плеснули кислотой, говорить сейчас — непозволительная роскошь.

— То есть. Все наши приключения. Как бочка дегтя. А внизу — мед. Мед — Соловки.

Я попытался издать нечто похожее на смех, но вместо этого из моего горла вырвался глухой хрип.

— Мед уже был. Мы просто открыли бочку не с той стороны.

Солнце было похоже на налившийся кровью умирающий глаз.

Ольга споткнулась, упала. Помогая ей подняться, я увидел, что почти все ногти на ее ногах сорваны о камни, но она не замечала этого.

Я прищурился:

— Мы оставлены на главное блюдо. Все, что было, было просто игрой. Главные действующие лица — МЫ. Ди и Вит играли в эпизодах. Так что все впереди…

Ольга как-то странно смотрит на меня.

Солнце греет все сильнее.

Вода. Снова хочется пить.

Некоторое время я шел в полудреме. Падал, разбивал колени в кровь, вяло чертыхался, поднимался, ковылял дальше, поднимал упавшую Ольгу, снова падал, и так до бесконечности…

В голове разрастался огненный шар.

Смерть… Она так желанна. Она будет освобождением для нас обоих.

Я затравленно оглянулся. Ольга ползла за мной на четвереньках, тихо смеясь. К кровоточащим язвам на ее спине слетались мухи и слепни.

Ножа нет. Можно размозжить ей голову камнем.