Они окружали Сталина

Кагановичу приходилось решать и вопросы внешней политики. Как свидетельствует бывший сотрудник Наркомата иностранных дел СССР Е.А.Гнедин, основные внешнеполитические решения принимались не в Совнаркоме, а в Политбюро. «В аппарате НКИДа, – пишет Гнедин, – было известно, что существует комиссия Политбюро по внешней политике с меняющимся составом. В первой половине 30-х годов мне случилось присутствовать на ночном заседании этой комиссии. Давались директивы относительно какой-то важной внешнеполитической передовой, которую мне предстояло писать для „Известий“. Был приглашен и главный редактор „Правды“ Мехлис. Сначала обсуждались другие вопросы. Решения принимали Молотов и Каганович; последний председательствовал. Докладывали зам. наркомы Крестинский и Стомоняков; меня поразило, что эти два серьезных деятеля, знатоки обсуждавшихся вопросов, находились в положении просителей. Их просьбы (уже не доводы) безапелляционно удовлетворялись либо отклонялись. Но надо заметить, что Каганович не без иронии реагировал и на замечания Молотова»[55].

В этот же период Каганович – по совместительству – стал также руководителем Транспортной комиссии ЦК ВКП(б). Когда Сталин уезжал в отпуск к Черному морю, именно Каганович оставался в Москве в качестве временного главы партийного руководства. Он был одним из первых, кого наградили введенным в стране высшим знаком отличия – орденом Ленина.

Еще в 20-е годы важным оружием в укреплении власти Сталина стали чистки партии, периодически проводившиеся проверки всего ее состава, сопровождавшиеся массовым изгнанием из нее не только недостойных, но и неугодных людей. Когда в 1933 году в нашей стране началась очередная чистка партии, то Каганович стал председателем Центральной комиссии по проверке napтийных рядов, а после XVII съезда партии и председателем Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б). Никто в нашей стране, кроме самого Сталина, не занимал в этот период столь важных постов в системе партийной власти. Именно Каганович как председатель оргкомитета по проведению XVII съезда партии opганизовал фальсификацию результатов тайного голосования в ЦК ВКП(б), уничтожив около 300 бюллетеней, в которых была вычеркнута фамилия Сталина.[56]

В середине 30-х годов в отделе науки Московского горкома партии некоторое время работал А. Кольман. В воспоминаниях об этом периоде своей жизни Кольман писал:

«Из секретарей нашим отделом руководил Каганович, а потом Хрущев и поэтому я, имея возможность еженедельно докладывать им, ближе узнал их, не говоря уже о том, что я наблюдал их поведение на заседаниях секретариата и бюро ЦК, как и на многочисленных совещаниях. Я помню их обоих очень хорошо. Оба они перекипали жизнерадостностью и энергией, эти два таких разных человека, которых тем не менее сближало многое. Особенно у Кагановича была прямо сверхчеловеческая работоспособность. Оба восполняли (не всегда удачно) пробелы в своем образовании и общекультурном развитии интуицией, импровизацией, смекалкой, большим природным дарованием. Каганович был склонен к систематичности, даже к теоретизированию, Хрущев же к практицизму, к техницизму…