Они появляются в полночь

Девушка хочет закричать, но у нее перехватывает дыхание, и она, как ни старается, не в состоянии издать ни звука. Слишком зловещее видение предстает ее глазам, она пытается пошевелиться, но руки и ноги словно налились свинцом, она только шепчет слабым хриплым шепотом:

— Помогите! Помогите… на помощь!

Она повторяет свой призыв как заклинание, словно в бреду. Красное зарево пожара все разрастается. В его отблесках высокая тощая фигура за окном рельефно выделяется во всех отвратительных подробностях.

Одна из секций окна наконец со звоном разбивается и в образовавшееся отверстие протягивается длинная, иссохшая, почти совершенно лишенная плоти, рука. Засов отодвинут, и одна из половинок высокого окна, раскрывающегося подобно двустворчатым дверям, рывком распахивается.

А она все еще не может ни закричать, ни сдвинуться с места, ни пошевелить ни рукой, ни ногой.

— На помощь… на помощь, помогите! — шепчет она, объятая ужасом. Какое у нее потерянное выражение лица перед жестокой опасностью, заключенной в зловещей фигуре, вторгшейся в ее обитель! Это видение из тех, что запоминаются навсегда и преследуют человека всю жизнь, отравляя самые счастливые минуты и привнося в них горечь страшного воспоминания.

Фигура мужчины полуоборачивается, и отсветы пожара падают ему на лицо. Оно совершенно бескровно. Глаза его словно отлиты из олова и отполированы до блеска, губы кривятся в мерзком оскале, и что особенно бросается в глаза при виде чудовища — это страшные, наводящие смертный ужас зубы. Они длинные и острые, сияющие белизной: это не зубы человека — это клыки дикого зверя, они приводят в еще больший трепет бедную жертву.

Он приближается к кровати странным скользящим шагом. Его руки сцеплены вместе длинными ногтями, которые буквально свисают с кончиков костлявых пальцев. Он не произносит ни слова. Быть может, она сошла с ума? Чтобы невинной юной девушке причудился такой кошмар! Она сжалась в комок, подтянув под себя ноги и обхватив их руками, — но она не в состоянии крикнуть, позвать на помощь. От страха она онемела, но зато оцепенение немного отпустило, и теперь она медленно отодвигается от приближающегося монстра к дальнему краю постели.

Но она, как зачарованная, не может оторвать от незнакомца взгляда. Змеиный гипнотический взгляд не смог бы произвести на нее более страшного воздействия, чем неотрывный пристальный взор этих мрачных отливающих металлом глаз, прикованных к ней. Неизвестный приблизился к резной кровати и наклоняется: это тянущееся к ней уродливое, с выпирающими костями, белое лицо незнакомца больше всего привлекает ее внимание. Кто это? Что ему понадобилось в ее спальне? Отчего это существо настолько уродливо, что его нельзя причислить к обитателям Земли, и тем не менее оно ходит по ней?

Теперь она скорчилась уже на самом краю постели, и фигура на мгновение замирает. Ей надо бежать, бежать, спасаться! Но силы покинули ее. С бессознательной настойчивостью она прижимает к себе скомканную простыню, крепко вцепившись в нее. Дыхание девушки прерывисто, грудь высоко вздымается, конечности дрожат, но она все так же не может отвести глаз от мертвенной бледности этого серо-мраморного лица. Блеск его неживых металлических глаз завораживает несчастную жертву.

Буря уже утихла, стихия успокоилась, ветер больше не завывает, соборные часы отбивают час ночи… В горле чудовища что-то клокочет, он издает шипящий звук, поднимает длинные костлявые руки, губы монстра кривятся в гадкой усмешке. Он уже тут, рядом. Девушка спускает с края постели на пол одну изящную ножку, не сознавая, что творит. Она тянет на себя простыню… Удастся ли ей успеть добежать до двери? Найдет ли она достаточно сил, чтобы удержаться на ногах, сможет ли идти? Сумеет ли оторвать глаза от бледного как смерть лица незваного гостя, разрушить эти гнусные колдовские чары? Боже праведный, взаправду ли это, или она видит чудовищный кошмарный сон, который навеки лишит ее способности судить, что существует вокруг нее реально, а что — плод фантазии воспаленного мозга?

Фигура снова замерла, и девушка — тело ее наполовину на постели, наполовину вне ее пределов — лежит, вся дрожа от страха. Длинные волосы разметались по кровати; она медленно начала отодвигаться к самому краю. Пауза длилась чуть больше минуты — о, для нее эта минута агонии тянулась века, и, разумеется, за эту нестерпимо тягучую минуту безумие вступило в свои права.

Стремительным движением, которое трудно было предугадать заранее, с жутким завыванием, заставившим бы похолодеть любого смертного, монстр схватил длинные пряди волос девушки и намотал их на костлявые кисти рук.