Они приходят осенью (СИ)

Нонна включила заднюю скорость, отъехала метров на три, развернула «Газель» и рванула вперёд, специально направив автомобиль на парня с зонтом. Видимо, возомнив себя Эллен Рипли, она врезалась в монстра, переехала его и, судя по мимолётному радостно ожесточённому выражению на её лице, она в этот момент ощутила удовлетворение.

— Вот так, суки! — процедила. — Вот так!

«Газель» стремительно двигалась вдоль ограды больницы, свет фар с трудом пробивал снежную мглу. А позади шествовали монстры — будто зомби из фильмов Ромеро. Один из них наступил на старуху, которая словно бы таяла, растекалась, превращаясь в нечто бесформенное, желеобразное.

— Всё, всё, — сказала Нонна, крепко сжимая руль. — Удрали. Фух! Думала, от инфаркта сдохну.

«Газель» вынырнула из снежной завесы. И выглядело это сюрреалистично, словно автомобиль вырвался из громадного стеклянного шара, в котором были территория больницы, чудовища, застывшие люди и мириады белых хлопьев.

Татьяна лежала на сиденье и что-то беззвучно шептала. Семён отстранил ладони от лица, болезненно моргнул.

— Не вижу. Ничего не вижу. Что за хрень?

Марине пришлось снова призвать на помощь остаток сил. Чувствуя себя так, словно не спала несколько суток, она поднялась, подошла к Семёну, пристально вгляделась в его глаза. Те были мутными и обильно слезились.

— Совсем ничего не видишь?

— Пятна. Тёмные и светлые. И всё, — Семён зажмурился. — Щиплет. Чёрт. Только этого не хватало.

Марина повернулась.

— Нонна, нужно воды купить, ему глаза надо промыть, и чем быстрее, тем лучше.

— Хорошо.

«Газель» свернула к проспекту, а над территорией больницы перестал падать снег, и случилось это резко, словно там, в вышине, кто-то взял да закрутил небесный кран. Пространство мигом расчистилось, белая мгла уступила место свету фонарей. У дверей здания в себя пришли медсёстры, они глядели друг на друга озадаченно, явно не понимая, как вообще тут очутились. Охранник возле будки поёжился, пробурчал что-то недовольно, потом увидел неподалёку одежду и нечто зелёное на снегу. Подошёл, почесал затылок, с изумлением рассматривая пальто, зонт, сапожки и непонятную зелёную жижу, на которой всё это лежало. Заметил следы от автомобильных шин, кровь.

— И как… нафиг, всё это понимать?

Он бы выразился более жёстко, но недавно дал жене слово, что перестанет ругаться матом, и слово своё пока держал. Поглядел по сторонам — вдалеке таяли в ночи какие-то силуэты и, кажется, они тоже были с зонтами, а трое из них, взвалив на плечи, несли… раненых? А может, просто пьяных? Тяжко вздохнув, он полез в карман за телефоном. Чутьё ему подсказывало, что здесь произошло что-то очень хреновое, а значит, надо сообщить в полицию. Вот только… как всё это объяснить? Он ведь рядом был! И мог чем угодно поклясться, что совсем недавно тут, на этом, мать его, самом месте, ничего не было! А ещё снег этот… странный.

Тут он всё же не сдержал данное жене слово, выдал почти такую же порцию отборного мата, какую до этого, здесь же, выдала Нонна.

* * *

Воду купли. Промыли Семёну лицо, глаза, но лучше ему не стало.

— Ничего, зрение вернётся, — бормотал он. И, хоть слова были оптимистичными, голос выдавал отчаяние. — Эта чёртова старуха… Это наблюдательница. Я таких монстров видел, но дело с ними никогда не имел. Думаю, Варвара их создавала, чтобы следить за пастухами. Неспроста мне всегда казалось, что за мной кто-то наблюдает. Сука. Ну ничего, скоро снова буду нормально видеть.

Марина рассудила, что его просто необходимо доставить в больницу, но нельзя. Варвара, как выяснилось, тварь предусмотрительная. Если устроила засаду возле одной больницы — устроит и возле другой. С неё станется. Это бесило. И очень злило, что вылазка оказалась хоть и успешной, но с трагичными чёрными мазками, словно сумасшедшая фортуна бездумно плескала краски на судьбы ничтожных человечков. Вот краска белая, вот кроваво-красная, а вот — угольно-чёрная. Словно у это самой фортуны проблемы с самоконтролем. Совсем как у Варвары, если судить по рассказам Семёна. Это подтверждало, что надеяться на удачу — глупо, потому что ей всё равно за кого быть. За добро ли, за зло — ей плевать, с моралью у удачи определённо большие проблемы.

Минут через двадцать Нонна свернула на шоссе, ведущее из города, поставив тем самым точку на сегодняшней вылазке. Марина ощутила присутствие Духа города, а потом в голове появились образы: набухающие почки на деревьях; залитое солнцем поле, на котором появилась пока ещё крошечная трава, грозовые тучи в небе… Все эти образы можно было определить одним словом: весна. Но как это понимать? Зачем Духу города показывать то естественное и само собой разумеющееся, что случится через несколько месяцев? И с чего вдруг грусть накатила? Марина отчётливо сознавала, что это не её грусть, она ощущала сейчас то, что чувствовал мистический городской хранитель, словно они стали одним целым.