Они руководили ГРУ

Н. Кузнецов: «— Известно ли вам, какие события происходят в Испании? — сразу спросил начальник управления Семен Петрович Урицкий. — Конечно, — ответил я, несколько удивленный этим вопросом. — А хотели бы вы отправиться туда? — Не дав мне ответить, он стал рассказывать о гражданской войне на Пиренейском полуострове, причем намеренно сгущал краски, стараясь подчеркнуть опасность, которой подвергается всякий, кто попадает в эту страну. — Словом, учтите, что вас ждет, и подумайте, прежде чем говорить ‘‘да” или “нет”. Все зависит от вашего желания. — У меня не было особой нужды раздумывать. Я сказал, что согласен. — Очень хорошо, — отозвался Урицкий. — Я был обязан предупредить вас и доложить начальству, если замечу, что вы колеблетесь. Вы назначены в Испанию нашим военно-морским атташе. — Это было так неожиданно, что я не сразу нашелся, что ответить. Урицкий внимательно посмотрел на меня: — Что вы знаете об Испании? — Видимо, на моем лице была написана растерянность. — Разумеется, как моряк, не больше, — поспешил он добавить… — Я рассказал Урицкому все, что сохранилось в памяти. — А что вы знаете о состоянии испанского флота? — спросил меня Семен Петрович. Я помянул про себя добрым словом английский справочник, который мы совсем недавно листали в кают-компании “Червоной Украины”. Стал перечислять линкоры, крейсера, эсминцы, назвал основные базы — Кадис, Эль-Ферроль, Картахену. Не знаю, какой балл мысленно выставил мой экзаменатор, но, видимо, экзамен я все же сдал. Затем Урицкий начал знакомить меня с обязанностями военно-морского атташе. Всего лишь несколько дней назад были возобновлены дипломатические отношения между СССР и Испанией. Из советских людей в Испании находились только вездесущие журналисты. В “Правде” появились первые корреспонденции Михаила Кольцова. Их читали с огромным интересом. Было много желающих поехать в эту страну, чтобы воевать на стороне республиканского правительства, но ни одного добровольца еще не отправили. В Мадрид выехал наш посол М.И. Розенберг. За ним следом отправился военный атташе В.Е. Горев. Теперь предстояло ехать мне. Водя карандашом по карте, Урицкий знакомил меня с положением на фронтах. — Условия, в которых вам предстоит работать, необычные. Ваша задача заключается в том, чтобы по возможности помогать флоту законного правительства республики… Когда можете вылететь в Париж? Штатское платье у вас есть?.. — забросал меня вопросами Урицкий. Я ответил, что штатского платья у меня нет, и мне были даны сутки на сборы и экипировку. Уже прощаясь, Семен Петрович спросил, что я знаю о Лепанто. Может быть, он думал о Сервантесе, солдате испанского флота, потерявшем в морской битве при Лепанто руку? Не случись этого, возможно, Сервантес не стал бы писателем и человечество не получило бы “Дон Кихота”? Я вспомнил лишь, что при Лепанто христианский Запад сражался с мусульманской Турцией. Остальное узнал позднее: подробности из биографии Сервантеса, то, что битва при Лепанто была последней битвой галерного флота, на смену которому пришли парусные суда, и что после этой битвы владычество Испании на морях уже стало ослабевать… Многое об Испании мне еще предстояло узнать. Рано утром 23 августа 1936 года я вылетел из Москвы».

А. Родимцев: «Несколько раз обращался я к командованию с просьбой послать в Испанию. Ответа долго не было. И когда я уже было совсем решил, что не удастся поехать добровольцем, меня вызвали к комдиву Урицкому. Это было 11 сентября 1936 года… Девять часов вечера. Подошла моя очередь. Встал со стула, мысленно повторил про себя: “Товарищ комдив, старший лейтенант Родимцев по вашему вызову прибыл”. Волнуясь, открыл дверь кабинета. Человек в военной форме, с посеребренными висками и красными от бессонницы глазами поднялся из-за стола и подошел ко мне. Пожал руку, предложил сесть.

— Нам известно, — начал он, — что вы более трех лет командуете взводом в полковой школе. Мы согласны, Александр Ильич, удовлетворить вашу просьбу. Поедете в Испанию. Там позарез нужны пулеметчики. Довольны?

— Большое спасибо, — ответил я. — Оправдаю доверие.

— У вас жена и дочка?

— Так точно.

— Придется некоторое время им пожить одним. Будет трудно — поможем. А вам даю сутки на сборы. Готовьтесь… Завтра в 12 часов приходите сюда. Переоденетесь в гражданскую одежду, получите паспорт и в 21 час с Белорусского вокзала отправитесь в путь.

— Мне надо сдать эскадрон, кое-какое полковое имущество, доложить командиру полка об отъезде.

— Вам, товарищ Родимцев, ничего и никому не нужно сдавать и докладывать. И жене как можно меньше говорите. После отъезда мы сами сообщим в полк. С вас все спишут и назначат другого командира. Счастливо, — жмет мне руку Урицкий. — Пропуск отметите в приемной. До свидания».