Они сражались за реальности

Взрывной волной Петруху, чистого и отмытого, выбросило на берег, под ноги к Кузнецову. Он очумело стоял на четвереньках и по-собачьи тряс головой, вытряхивая из ушей воду и остатки глины.

– Николай Иванович, что вы сказали? Ничего не слышу! – взывал стажер к ступням командира группы. Теперь, после легкой контузии, он действительно слегка оглох.

– Одевайся! – Кузнецов сложил ладони в рупор и проорал еще раз в стриженый затылок.– Оде-вай-ся!

– Ты что наделал! Надо было подождать, пока на берег вылезет,– пришел в себя Лева.– Из него можно было сделать два роскошных чемодана! Я, промежду прочим, в отпуск собирался!

Прибежал Ермак с алебардой в руках. Он хмуро спросил:

– Задов! Ты кого-нибудь любишь, кроме себя?

– Я знаю, что такое любовь,– набычился Лева.– У меня аллергия на мед. От него сердце колотится как бешеное.

Кузнецов молча поднял с песка зеленый лоскут кожи.

– На, держи! Портмоне себе сделаешь! – в голосе слышалась неприкрытая издевка.

Все пошли одеваться. Загорать на берегу расхотелось. Пора было отправляться дальше. Время не ждет.

– Э-эх! Понимал бы чего! – Лева размахнулся и забросил кусок кожи с остатками мяса на середину реки. Шкуру крокодила сильно посекло осколками. Из этого лоскута кожи не то что портмоне – обложку для записной книжки не сшить.

К небу тянулись огромными ветвями редкие кедры на песчаном берегу. Вдали стоял темной стеной густой еловый бор.

Все оделись и теперь прилаживали на плечи лямки вещмешков. Кузнецов повертел в руках карту и произнес: «Напрямик через лес до озера рукой подать. Правда, иногда путь в обход короче». Он первым начал взбираться на пологий берег. Вслед за ним цепочкой двинулись остальные. На ходу спугнули в прибрежной траве какую-то большую птицу. Она вспорхнула и, шумно хлопая крыльями, влетела в лес, задевая густые ветви и сбивая шишки.

– Тетерев,– авторитетно заявил Петька.

– Дятел! – донеслось сзади. Колонну замыкал хмурый Задов. Он никак не мог смириться с потерей чемоданов.

Разведчики вошли в чащобу. В тайге стояла влажная духота, пропитанная лесной прелью. Переход из яркого солнечного дня в сумерки был резок, как щелчок невидимым выключателем. Переплетенные ветви деревьев пропускали мало света. Под лесным пологом царил полумрак. Деревья росли близко друг к другу. Из буйной поросли папоротников и колючих кустарников вздымались острые сучья бурелома.

Петруха перевесил автомат с плеча на шею. Так он чувствовал себя намного увереннее. Стажеру за каждым кустом мерещился крокодил, а за некоторыми деревьями – по два. Он шел след в след за Кузнецовым. Командир группы настороженно прислушался. В лесу стояла необычайная тишина. До этого десантников на всем пути сопровождал густой шум тайги: голоса птиц, мелких зверюшек, шорохи веток, гул ветра. Сейчас не было ни звука. Когда Николай резко остановился, Петька со всего маху ткнулся стволом ППШ ему в спину. Кузнецов обернулся и удивленно поднял брови. Автомат у Филиппова был снят с предохранителя, а палец лежал на спусковом крючке. Николай хорошо помнил, что может сделать с человеком выпущенная в упор автоматная очередь. Он осторожно отвел руку стажера вниз, а потом аккуратно поставил автомат на предохранитель. Только после этого он рискнул повернуться к Петрухе спиной.

Остановка движения произошла из-за того, что командир группы наткнулся на гнилой пенек, изъеденный муравьями. Пенек был разворочен в труху медвежьими лапами: на ближайших деревьях зияли свежие отметины когтистых лап хозяина тайги. Дальше пошли с предельной осторожностью.

Неожиданно разведгруппа вышла на поляну. Даже не поляну, а так, аккуратный пятачок посреди зеленого моря тайги.

На большом камне посреди лесной проплешины сидела женщина. Хоть и шли разведчики «волчьим шагом», а не заметить их было трудно.

Женщина, скорее девушка, разговаривала сама с собой, оживленно жестикулируя. То на ноги вскочит, руками помашет, а потом обратно на камень усядется. Огонь, а не девка!

На деревенскую непохожа. Да и одежда на ней не для прогулок по дремучему лесу. Девушка была одета в сарафан из шелковой зеленой ткани в малахитовых разводах, такой переливающийся и гладкий, что его хотелось погладить рукой. Длинная коса словно приклеена к спине, не шелохнется.

– Чем дальше в лес, тем интереснее становится наш поход! – присвистнул Задов, поправляя сползшую на глаза папаху.

Услышав посвист, девушка от неожиданности подпрыгнула и стремительно обернулась. Увидев нескольких здоровых мужиков, красавица не испугалась. На ее лице появилась широкая улыбка. Посмотрела девка весело и говорит:

– Здравствуйте, добры молодцы! Подходите поближе. Поговорим.

– Некогда нам разговаривать! – Задову не нравилось, когда слабая половина действует нахрапом. Таких особ он опасался.

– Идите, дело есть! Авось пригожусь вам… или вы мне.– В голосе незнакомки прорезались командирские нотки.

Петруха сразу вспомнил ротного старшину товарища Сухова, а Задов – батьку Махно. Ермак никого не вспомнил из командиров, только жену, и сразу же пригорюнился.