Они среди нас

Я в затруднении почесал кончик носа и с надеждой покосился на обиженную пантеру по имени Лена. К моему изумлению, второму за последние полчаса, на ее очаровательной мордашке не осталось и следа оскорбленной гордости. Мило улыбнувшись, конечно, не мне, а Дону Теодору, она промурлыкала с самым невинным видом:

– Если я ничего не путаю, Федор Кузьмич, это – Нурия Рафаиловна Саликбекова, ведущий специалист центра «Световид» по бесконтактным методам лечения.

– Текст к ней будет?

– Разумеется. Даже небольшое интервью есть о перспективах традиционной медицины. Хотя, вообще-то, у Дмитрия Алексеевича информации, наверное, побольше, он же весь вечер общался непосредственно с руководителем центра!

Сказав это, Одоевская метнула в меня такой саркастический взгляд, что стало ясно, ничего-то она не простила и не осознала, и будет отныне на моей совести еще одно загубленное женское сердце, надеюсь, последнее. Самое интересное, что в действительности между нами, выражаясь языком женского романа, ничего серьезного не было. А была девичья влюбленность с одной стороны, да почти отеческая забота – с другой, редкие прогулки в парке, да дружеские «чмоки» в щечку у подъезда. И вдруг – на тебе! М-да, «чужая душа – потемки, а женская – полный мрак», как сказал один мой знакомый, когда от него ушла четвертая жена.

Мои невеселые размышления снова прервал Дон Теодор.

– А это кто на сцене? – и он продемонстрировал другой снимок.

Там, облитая светом двух софитов, в спокойной и уверенной позе стояла на помосте перед микрофоном моя единственная и желанная, Женщина с большой буквы, мое счастье и погибель!

– Это Ирина Андреевна Колесникова, учредитель и глава центра «Световид». – Я постарался ответить ровным и спокойным голосом, но не был уверен, что у меня получилось.

– Текст есть? – Маслову явно тоже понравилась эта удивительная женщина, потому что он, продолжая держать фотографию перед собой на вытянутой руке, другой рукой, не глядя, включил свою гордость – полноцветный плазменный сканер, собираясь заняться компьютерной коррекцией снимка для печати.

– Н-нет, Федор, – пробормотал я, чувствуя, как наливаются краской мои бедные уши. – Но я восстановлю, по памяти.

– Не получится! – фыркнула ревнивая пантера и, вызывающе покачивая бедрами, прошествовала мимо меня к двери.

– Это почему же? – по инерции спросил я, хотя почувствовал подвох, и нарвался.

– Потому что у тебя в голове со вчерашнего дня сплошные междометия! – И юная чертовка торжествующе хлопнула дверью.

Я выругался и полез за сигаретами, потом долго не мог найти зажигалку, а потом Дон Теодор, закончив разглядывать мои пылающие уши, глубокомысленно изрек:

– Женщина бывает не права только до тех пор, пока не начнет говорить… Что, действительно, все так серьезно?

– Серьезней не бывает, Федя, – мне наконец-то удалось прикурить, и я торопливо затянулся пару раз подряд, стараясь унять разгулявшиеся нервы.

– Ладно, как говорится, «пожуем – увидим». – Маслов уже успел отсканировать фотографию и теперь задумчиво разглядывал ее электронную копию на экране монитора. – М-да, от такой женщины, пожалуй, можно немножко сойти с ума, – и он принялся колдовать над клавиатурой, задавая параметры коррекции.

Некоторое время было тихо. Я окончательно успокоился и, докуривая сигарету, лениво следил, как дым длинными сизыми языками медленно втягивается в вентиляционную решетку. Но едва я собрался снова заняться редактированием, Дон Теодор вдруг громко сказал «ни фига себе!» и поманил меня пальцем.

– Дима, иди-ка, полюбуйся на свою ненаглядную!

– Что случилось? – У меня в животе шевельнулся холодный червячок настороженности.

Подойдя к столу Маслова, я взглянул на экран… и обомлел. На хорошо знакомой фотографии вместо Ирины у микрофона стояла другая женщина – Нурия Саликбекова!

– Ты зачем монтаж-то делаешь? – попытался пошутить я, стараясь отогнать нехорошее предчувствие.

– А это не монтаж, Дима! – Федор выглядел озадаченным не меньше моего. – Я всего лишь запустил программу коррекции освещения объекта, и – вот результат!

– Так не бывает! – призвал я на помощь свою любимую фразу. – Наверное, произошло наложение кадров, не сработала перемотка.

– Увы! Если бы это было наложение, все фоновые детали были бы смазаны, потому что при ручной съемке точно совместить два разорванных во времени кадра невозможно, даже при полной неподвижности оператора! – Дон Теодор сказал это в своей обычной безапелляционной манере, и я почувствовал, как пол буквально уходит у меня из-под ног.

– Не может быть, – тупо повторил я мгновенно севшим голосом. – Я же прекрасно помню, что речь произносила Ирина… Колесникова, и никакой Нурии даже близко не было! Я там даже не пил, Федя, ничего, кроме сока какого-то.

– Охотно верю, – невозмутимо кивнул он. – Тогда остается только одно разумное объяснение. Обе женщины достаточно похожи, издалека. И при определенном освещении, а там явно имелись софиты или еще что-то подобное, вполне можно спутать одну с другой. Кстати, какого цвета было платье на, мм-м, Колесниковой?

– Темно-синее…

– А на… второй?