Они среди нас

– Здорово, пресса! – рыкнул он в своей всегдашней манере, вскидывая волосатую лапу к виску. – Правильно я тебя вычислил, люблю дисциплинированных людей – хоть часы проверяй!

– Не обольщайся, Михалыч, чистая случайность, – отпарировал я. – Просто у моей «Селенги» опять трамблер полетел, вот и приходится пользоваться «одиннадцатым номером».

– Ладно, сигай до машины, комиссар велел тебя с ветерком доставить! – и Бульба дружески хлопнул меня по плечу так, что я пулей влетел в раскрытую дверцу.

– Степа, когда-нибудь тебя вышибут из органов, – прошипел я, усаживаясь в вертикальное положение и пытаясь растереть онемевшее плечо.

– Это за что? – повернулся он с недоуменной физиономией.

– За превышение полномочий и нанесение тяжких телесных повреждений законопослушным гражданам!

– Ну, извини, Лексеич, не рассчитал, – благодушно ухмыльнулся Бульба. – Экой же ты хрупкий!

– А ты приходи в субботу в спортзал, там и посмотрим, кто из нас хрупкий, – вкрадчиво предложил я. – А то, я гляжу, тебе скоро курточку менять придется – так и трещит по швам, так и трещит.

Молоденький парнишка-водитель, не выдержав, хихикнул себе под нос, но сержант услышал, тут же насупился и молчал всю дорогу, успокаивая себя тем, что наматывал на палец шестисантиметровые гвоздики, снимал и выбрасывал в открытую форточку.

Мы подъехали к какому-то перекрестку в новом спальном районе города, и я поначалу решил, что здесь произошло обычное ДТП и могли бы обойтись без участия прессы. Но когда я увидел выражение лица Береста, шагнувшего мне навстречу из-за кузова эвакуатора, знакомый неприятный холодок между лопаток вновь напомнил о себе и заставил внутренне напрячься как перед броском в зону прямого огневого поражения.

– Привет, комиссар, – я пожал чуть дрогнувшую руку, и Берест, не ответив, повернулся и пошел назад, к притулившейся возле обочины темно-синей «тойоте».

Только подойдя вплотную, я понял, что дело было не в самой машине, а в ее водителе. За рулем, откинувшись на подголовник, сидела… мумия! По ее позе было ясно видно, что это… существо, еще недавно бывшее человеком, видимо, в свой последний миг сумев остановить машину, попыталось выбраться из нее, но сил на это уже не хватило. Дверца была приоткрыта до первого фиксирующего положения, и ссохшиеся пальцы все еще цеплялись за внутреннюю ручку. На мумии мешком сидел весьма дорогой, цвета темного металлика, вечерний костюм, а возле педалей лежали свалившиеся с костлявых ног шикарные мокасины крокодиловой кожи. Роскошный, с наворотами телефон спутниковой связи на приборной панели завершал образ бывшего владельца.

– Это что, вместо завтрака? – кивнул я на покойника.

– И вместо ужина, – откликнулся Николай. – Мне так со вчерашнего дня кусок в горло не лезет.

– Кто это, выяснили?

– Управляющий Сибирского банка Вайнштейн Игорь Александрович, тридцать шесть лет, женат, высшее юридическое, второй дан по карате-до, судимостей не имеет, – меланхолично проговорил Берест.

– Похоже, возвращался со светского раута?

– Похоже, не вернулся.

– Слушай, Коля, – до меня вдруг дошло, – а ведь этот… бывший банкир – ровесник тем первым двум!

– Ну и что? – нехотя откликнулся Берест, погруженный в невеселые раздумья. – На что ты намекаешь?

– Ни на что, – вовремя спохватился я, вспомнив отношение комиссара ко всякого рода мистическим изысканиям. – Но должен же быть здесь какой-то смысл! Золотарев говорил…

– Ну да, опять магия!.. Ты мне еще про серийного маньяка-вампира расскажи! – Николай начал понемногу распаляться – все-таки я его зацепил! – Подходит, спрашивает сколько лет, а потом: ням-ням и – поминай, как звали?

– М-да, – я вытащил сигареты и закурил.

Память услужливо подсунула еще один странный факт, и на этот раз куда более прозаичный и понятный высокому начальству. Я тут же не преминул его выложить.

– Погоди, а это, случайно, не тот самый Вайнштейн, который отвалил два года назад господину Дуладзе беспроцентный кредит на тридцать миллионов под развитие сети заправочных станций в губернии?

Николай воззрился на меня, как на сумасшедшего, но через мгновение его взгляд просветлел, и я понял, что реабилитирован полностью как ценный, но внештатный сотрудник криминальной службы.

– Молодец, Димыч! Не ожидал! Уел ты старого сыскаря, однако. Наверняка это он и есть!

– А все-таки, где он вчера был? – прервал я поток начальственного красноречия.

– Банкет в «Колизее» по случаю юбилея их Красноярского отделения, как полагается, с шампанским, стриптизом и прочими дежурными шалостями.

– И он тоже… шалил?

– Наверняка, – Берест тоже потянулся за сигаретой, забыв о своей трубке. – Это у них – в порядке вещей, богема! – он презрительно сплюнул. – А поточнее Иваныч через часок скажет. Зачем тебе?

– И это говорит комиссар криминальной полиции?! – возвел я очи горе.

– Ну и что? Даже если у него и была «шалунья» в ресторане, думаешь, это она его… высосала?

– Pourquoi pas[1], как говорят французы?

– Опять ты за свое?! – Николай вышвырнул окурок, не докурив и до половины. – Фантаст хренов!