Они среди нас

– А Вадим? – я буквально задохнулся от напряжения. – Почему в его квартире пахло твоими духами?

– Какой Вадим?! – ее изумление было таким искренним, что я окончательно поверил в то, что Ирина невиновна в смерти Руденко.

– Прости, родная!

Больше она не могла сдерживаться и на этот раз разрыдалась в голос, обхватив меня руками за шею и окончательно промочив рубашку. И когда она затихла, я сказал то, что давно хотел:

– Я люблю тебя, Ириша, родная моя!

– Я тоже тебя люблю, – всхлипнула она и потянулась чуть припухшими губами к моим губам.

И была ночь, и потоки пламени, и океан блаженства, радости и силы…

А когда я проснулся, ее уже не было.

Совсем.

Навсегда.

То, что лежало на соседней постели, не было и никогда не могло быть ею. Эта старая, неимоверно исхудавшая, сморщенная женщина ничем не напоминала мою Ирину, и от этого было не страшно, а только неловко как-то. Будто я перепутал впотьмах квартиры и улегся в чужую постель.

И все-таки это была Она!..

Берест приехал вместе с бригадой Ракитина. Они оба постояли несколько мгновений рядом с постелью, сжав зубы и играя желваками на скулах. Потом Олег позвал своих ребят, а мы с Николаем вышли на кухню и одновременно достали: я – сигареты, а он – неизменную трубку. Некоторое время мы молча курили, уставившись в раскрытое окно, и вдруг Берест резко повернулся ко мне, сидевшему на подоконнике и уже прикурившему одну сигарету от другой:

– Димыч, а ведь она не виновата!

– Я знаю, Коля. Ну и что? – я с трудом протолкнул слова через саднящее горло. – Ее ведь нет! Понимаешь?!

– Она не виновата, – твердо повторил Николай. – Она сделала то, что должна была сделать.

Не для меня сказал, для себя.

– Какая теперь разница? – я выбросил окурок в форточку и до хруста стиснул зубы, чтобы не зареветь белугой от этой чудовищной и страшной нелепости, называемой «смерть близкого человека».

– Только что обнаружили еще один труп, – сообщил заглянувший на кухню Ракитин и выжидательно посмотрел на нас. – Такой же… состарившийся, в Тимирязево, – добавил он. – Она ведь не могла этого сделать, Димыч? Она же была с тобой?

Я не ответил и снова отвернулся к окну, и услышал, как Берест ясно и четко, словно отрубая каждое слово, произнес:

– Я настигну эту сволочь! – и голос его знакомо лязгнул металлом. – Я поймаю ее, слышишь?.. Обязательно! Обещаю!

Я опять не ответил. И Олег больше не сказал ни слова. И они оба тихо ушли. Потом увезли ее тело, даже не осматривая. Я им не разрешил.

Когда затихли на лестнице шаги последнего оперативника, я включил газовую плиту, налил немного воды в чайник и кинул туда горсть сухого чая – старый добрый рецепт со студенческих времен: быстро и крепко. И все это я делал просто так. Не нужны мне были в тот момент ни чай, ни сигареты, ни водка – ничего! А надо было чем-то занять руки и голову, иначе я всерьез опасался за свой рассудок.

Чайник закипел, я подождал еще пару минут, снял его с огня и достал из шкафчика над столом чашку и ситечко, налил до краев темно-коричневой густой и остро пахнущей жидкости. И в тот же миг почувствовал, что я в кухне не один.

– Браво, Дмитрий Алексеевич! Вы определенно делаете успехи в области экстрасенсорного восприятия, – Золотарев несколько раз беззвучно хлопнул в ладоши и уселся на табурет возле стола, положив ногу на ногу и сцепив на остром колене свои длинные нервные пальцы. – Это не комплимент, а констатация факта. Вы имеете явные задатки если не мага, то уж паранорма точно. Ирина Андреевна в вас не ошиблась. Такого человека действительно стоило спасать.

Я едва не выронил чашку с чаем.

– Так вы все знали?!..

– Увы, нет! – покачал головой маг. – До определенного момента я действительно не знал, кто занимается дезактивацией… э-э, умерщвлением людей. Хотя, собственно, человеком среди них был только один, Руденко Вадим Николаевич.

– А остальные – инкубы?

– О, вам и это известно? – Золотарев нахмурился. – Кажется, Ирина Андреевна немного перестаралась в порыве чувств, так сказать. Но, что сказано, то сказано.

– А вам не кажется, Андрей Венедиктович, что все же следует кое-что объяснить, хотя бы мне, а лучше – сразу комиссару Бересту, – во мне медленно нарастало справедливое негодование. – По меньшей мере странно слышать ваши комментарии…

– Дмитрий Алексеевич, я, как вы знаете, к сим неприятным событиям не имею никакого отношения, но я готов ответить на ваши вопросы, если они есть, – с этими словами маг откинулся назад, будто у табурета появилась спинка, и выхватил прямо из воздуха зажженную сигарету.

Мне показалось, что на мгновение во всем облике его проступил другой, очень знакомый и жутковатый: смуглолицый, черноволосый, с разноцветными глазами – левый черный и пустой, правый – зеленый, изредка полыхающий мрачным красным огнем. И тут же я почувствовал, как будто тяжелая и властная рука опустилась на затылок, проникла под череп и начала сжимать мозг. Инстинктивно я напрягся и мысленно ударил эту руку изо всех сил. Ощущение давления сразу пропало, а Золотарев внимательно и даже удивленно посмотрел на меня.