Они украли бомбу для Советов

— Потеплело — и прекрасно. А профессий древнейших в мире две. Какую из них поставить на первое место, сказать не решаюсь, и обе до сих пор в иене. Не знаю, как насчет девичьей, а наша не исчезнет до тех пор, пока будут существовать государства — хотя бы с единым строем. Чего греха таить: требуется научно-техническая информация. Англичане интересуются французами, те — американцами. Разведки не работают против народов чужих стран. Они трудятся ради интересов собственной державы и, значит, наших с вами. Не то что скоропостижной, а вообще кончины разведслужб не предвижу. Древнейшей профессии суждено таковой и остаться.

БАНИОНИС НИЧЕГО НЕ ЗНАЛ, НО ИГРАЛ ПРЕКРАСНО

Народного артиста СССР Донатаса БАНИОНИСА мы легко разыскали уже не в СССР, а в Паневежисе, где в свои за 70 лет он по-прежнему играет в родном театре. Актер, исполнивший в 1968 году роль разведчика Ладейникова в двухсерийном фильме «Мертвый сезон», отвечал на мои вопросы с легкой ностальгией.

— Скажите, Донатас, а вы были знакомы с полковником Абелем лично?

— Я абсолютно честно говорю вам, не знаю об Абеле ничего. Видел его издалека единственный раз на премьере «Мертвого сезона».

— А с его коллегами познакомиться довелось? Ведь были же наверняка у фильма консультанты.

— Я этих консультантов-разведчиков не встречал. Хотя был один: приехал на съемку, когда мы снимали обмен на мосту. Мне этого человека показали и сказали, что это Конон Лонсдейл и якобы я его играю. Он вернулся в Советский Союз и, рассказывали, пишет свои мемуары о том, как работал там. Я Конону говорю: «О, Господи, вы совсем не похожи на разведчика». Действительно, он такой не киношный. Конон посмеялся и ответил, что какой бы он был разведчик, если был бы похож. И говорит мне: «Вот вы такой же, как я». Это его замечание стало для меня как бы утверждением, что я смогу сыграть то, что мне приятно: судьбу человека. Но режиссера Савву Кулиша консультировали, контакт он и сценарист Владимир Вайншток с разведчиками имели. Потому что, когда я что-то спрашивал, мне отвечали: «Да, твой прототип говорил то-то и то-то».

— И как вам в том фильме игралось? Роль по давним временам была не из обычных.

— Сценарий был написан как боевик. Но так играть я не согласился. Мне думалось, что важнее показать человека, который действительно пережил большие потрясения. Был разведчиком, его поймали, посадили в тюрьму, потом обменяли, и он вернулся. История трагическая. Играть мне было интересно. И мы стали менять сиены. Снимали отдельными кусками не то, что написано, а то, что я предлагал: не героическую ситуацию, а судьбу пострадавшего человека, которому трудно, который еще не знает, что его ждет после возвращения домой. Это ближе к жизни и правде. В «Мертвом сезоне» мне было очень хорошо играть: режиссеры сильные, партнеры тонкие. И героический сценарий мы переделали в человеческий. Был даже момент, когда после просмотра отснятого материала руководство «Ленфильма» хотело закрыть картину, а меня с роли снять.

— Но почему?

— Дескать, я не героический тип, а простой человек, которого народ не полюбит. Художественный же совет решил оставить все как есть. И потому я вспоминаю «Мертвый сезон» с удовольствием. А был там Абель или Лонсдейл, меня не интересует. Все равно после возвращения на Родину они были засекречены.

С ТАКОЙ ДОЧКОЙ МОЖНО СМЕЛО ИДТИ В РАЗВЕДКУ

Если единственная дочь похожа на отца, то это вполне естественно. Однако Эвелина Вильямовна, как мне кажется, напоминает полковника Абеля не только внешне.

Ее ирисы растут даже за забором. А перед небольшим деревянным домиком — целые островки цветов. Хрупкая, невысокая женщина холит своих любимцев нежно и со знанием дела. И пусть не сбылась мечта побывать в ботанических садах разных стран. В этой непростой жизни дочери разведчика была уготована роль, которую я бы назвал так: терпеливое благородство.

— Эвелина Вильямовна, вы извините, но уж расспросить вас я попытаюсь как следует. Суля по всему, ваш отец все же общался с журналистами?