Они ведь едят щенков, правда?

— Абсолютно точного перевода этой мантры нет. — Жук рассмеялся. — А нам-то, западным людям, вечно подавай буквальный перевод! Но самое главное в этой идее — если только это можно назвать идеей, — вот что: если мы сделаем мани нашим прибежищем, то Ченрезиг никогда не оставит нас…

Энджел смотрела на него округлившимися глазами.

— …и в наших умах возникнет самопроизвольное благочестие, и Великая Передача осуществится без малейших усилий. — Жук подмигнул ей. — Славно задумано, правда?

Энджел сидела на краешке кровати. И смотрела на Жука.

— Жук, — наконец заговорила она, — пожалуйста, скажи мамочке, что ты все это выдумал. Это же просто кусок твоего романа, правда? Ну конечно. Ты взял все это из романа.

— О нет. — Жук покачал головой и снова улыбнулся. — Я бы никогда не додумался до столь глубокой мысли. — Он рассмеялся. — А еще, вдобавок к этому странному покою, который я теперь ощущаю, я вдруг понял, какой же страшной дрянью были все мои романы. Мне следовало бы расстроиться и разозлиться — ведь я столько времени и энергии на них потратил, и все впустую! Но мысль о том, что это просто бездарная писанина, — она дарит мне… освобождение. — Жук радостно помахивал руками, будто человек, наконец-то освободившийся из тюрьмы. — Почему я чувствую себя таким чертовски счастливым?

Энджел стояла и не шевелилась.

— Но вернемся к мантре, — продолжал Жук. — Этот комментарий к Авалокитешваре оставил Дилго Кхьентце Ринпоче. Ого! Откуда это все берется? Сам не знаю. Ринпоче означает «бесценная драгоценность». Нет, нет, мисс Воинственная Безбожница, — засмеялся Жук, — речь тут не о золоте и не о жемчуге. Это просто синоним слова «лама», или «учитель».

Энджел оглядывалась вокруг, будто мысленно вызывала по номеру 911 санитаров «скорой помощи», чтобы они явились из мира духов и спасли ее от свихнувшегося любовника.

Но никто не явился. И она сказала:

— Жук, я ухожу.

Жук улыбнулся и кивнул.

— Да. Да.

— И это все, что ты можешь мне сказать? После всего?

— Ты все поняла, Энджел! Ты все поняла!

— Поняла… что?

— Что теперь мы должны пойти каждый своим путем… чтобы потом оказаться в одном и том же месте! — И Жук торжествующе воздел руки вверх.

— Ну, ладно, — проговорила Энджел успокаивающим тоном, собирая свои вещи и забрасывая их в сумку. — Сейчас мамочка уходит. У-хо-дит. У-хо-дит. Прямо сейчас уходит. До… сви-данья.

Через несколько минут, читая про обычай посыпать погребальные пелены Далай-лам пластинками золота и шафраном, Жук услышал крики:

— Барри! Барри! Живо в машину! Я сказала — сию минуту, молодой человек! Нет, бросай штык!

Послышался шум зажигания: шипение газа, вращение поршней и внезапное яростное шуршание по гравию.

Потом… тишина. Смех.

Тишина. Прекрасная тишина.

Жук задумался: Может быть, тишина — это звук вечности?

Да!

Глава 45 Сколько названий частей тела в одном предложении

КИТАЙ УГРОЖАЕТ «УЖАСНЫМИ

ПОСЛЕДСТВИЯМИ», ЕСЛИ США

ЗАПУСТИТ СПУТНИК С ДАЛАЙ-ЛАМОЙ

НА ОКОЛОЗЕМНУЮ ОРБИТУ

НАД ТИБЕТОМ.

Президент сидел, мрачно уставившись на заголовок статьи в газете, что лежала перед ним.

— Мне казалось, вы говорили, что у нас все под контролем.

— Я говорил вам, что мы стараемся все поставить под контроль, — уточнил Фэнкок.

— Удобная отговорка, Рог.

— Сэр, — усталым голосом принялся объяснять Фэнкок, — эта операция состоит из нескольких фаз. Фазы бывают даже у Луны.

— Хорошо. Давайте и дальше сыпьте отговорками. Так когда же мы наконец минуем вашу Луну и попадем на седьмое небо?

— С моей точки зрения, сэр, даже вчера — слишком отдаленный срок.

— Запуск назначен на среду, Рог. А сегодня пятница.

— Да, это так. Впереди маячат очередные выходные, посвященные государственным делам. Будьте уверены, сэр, что ближайшая среда — это инь и ян, пуп, целеполагающая точка, последний предел и решающий момент моего существования. Еще никогда в жизни я не ждал среды с таким томлением.

— Что означает вся эта ахинея? — громко спросил президент.

— Означает она, сэр, — отвечал Фэнкок, повышая голос по примеру президента, — что в четверг либо я предстану перед вами и станцую джигу, пускай даже с риском выглядеть смешно, либо мое безжизненное тело найдут висящим под потолочной балкой в зале договоров с индейцами.

Президент глядел на него непонимающе.

— Почему именно в зале договоров с индейцами?

— Там потолки высокие. И балконы удобные. Осечек не должно быть.

— Вчера мне опять звонил Фа.

— Да, я читал расшифровку вашей беседы. Как я всегда это делаю после ваших разговоров с мировыми лидерами.

— И какое у вас сложилось впечатление?

— Что президент Фа тоже спит и видит, чтобы среда поскорее мелькнула в зеркале заднего обзора. Сэр, давайте признаем хотя бы…

— Ради бога, Рог, не ходите вокруг да около.

— …что президент Фа в данном случае рискует куда больше, чем вы. Так или иначе, в четверг вы все равно будете сидеть за этим же самым столом, оставаясь Президентом Соединенных Штатов. А вот президент Фа в четверг может оказаться совсем в ином положении. Для него это вопрос жизни и смерти. Так сказать.