Они выбрали ночь

Ветер, налетевший откуда-то с севера, показался ему слишком промозглым, совсем не типичным для этого времени года. По спине пробежали мурашки, а руки предательски затряслись, словно у заядлого забулдыги. Джинкс глубоко вздохнул, сдерживая участившееся сердцебиение, и убрал находку в карман.

– Сон, всего лишь, сон…И ничего больше, – повторил он не веря самому себе.

Разогнав случайных зевак и распорядившись по поводу опроса очевидцев, которых как бывает в таких случаях, не оказалось – Смотритель возник рядом с инспектором и звонко отрапортовал. Мистер Форсберг выслушал доклад и, помедлив, спросил:

– Скажите, Стенли, до меня кто-нибудь осматривал место происшествия?

– Да кому же это нужно, мистер Форсберг, – взмолившись, простонал Смотритель. – На кой демон… Вон и доктор подтверждает. Естественной смертью он умер. Без всякого, как говорится, душегубства. Все ж и так ясно!

– В том-то и дело Стенли, что слишком уж ясно.

Джинкс бросил взгляд на продрогших до костей полицейских. Ночи на излете лета, в этот год, и впрямь, выдались слишком холодными.

– Хорошо, можете забирать, – снисходительно произнес констебль, заметив, как Смотритель облегченно выдохнул и натянуто улыбнулся.

– Ну? А вы чего встали, рты разинули, итак ночь на дворе! Чего, поглядеть больше не на что?! Преставился человек, сердце не выдержало, а вы уставились, глазенками хлопаете, – засуетившись, прикрикнул на толпу представитель закона.

Повернувшись, Джинкс покосился на горожан и заметил пустой взгляд рыжебородого ремесленника, который уже смирился с тем, что смерть его брата останется безнаказанной.

Развернувшись, констебль в очередной раз направился к кэбу, словно место преступление тянуло к себе мощным магнитом.

Сейчас было не до пустых бесед с горожанами. Стоило хорошенько подумать, прежде чем задавать хоть какие-нибудь вопросы. В голове не преставало крутиться это треклятое иссиня-черное перо, словно специально оставленное неизвестным шутником возле повозки.

Что необычного в этой непримечательной находке – Джинкс не знал – но терзающее сомнение все-таки склоняло его в сторону непреодолимого желания докопаться до мистической истины загадочной смерти.

– Смахнула его жизнь, – раздался, чей-то противный до тошноты, голос.

 Заметно вздрогнув, мистер Форсберг потерял привычный ход мысли.

– Я говорю, мистер узнаю-все-про-всех, тяжелое это бремя жизнь, – заметив на лице инспектора мимолетное замешательство, добавил худой и очень бледный мужчина.

С интересом изучив светловолосого незнакомца в старой потрепанной одежде, констебль попытался получше рассмотреть его лицо, которое было испещрено глубокими рытвинами от оспы, а на подбородке красовался длинный застарелый шрам.

– Разве мы знакомы? – не отводя взгляда, поинтересовался инспектор.

Незнакомец словно ожидая подобного вопроса, расплылся в улыбке, показав желтые кривые зубы и, приподняв высокую обветшалую шляпу, представился:

– Мистер Лизри, местный гробовщик. Как называют меня многие – Робкий слуга смерти. За хорошую доплату могу стать душеприказчиком и предоставить лучшее место на Старом кладбище.

Только сейчас Джинкс почувствовал, как от собеседника повеяло смертью. Запах свежей земли, и сырость прогнивших саркофагов слились в одно невыносимое благоухание, от которого стало мутить.

– Не морщите нос, мистер я-все-про-всех-знаю, – заметив на лице констебля недовольную гримасу, произнес гробовщик.

– Похоже ваш запах слишком уж опережает ваше присутствие, – не найдя ничего лучше, ответил Форсберг, стойко перенося рвотные позывы организма.

– Да уж, я у парфюмеров ароматы не выбираю. Мне привычен мой, – гробовщик желчно осклабился, по-видимому, посчитав, что его шутка пришлась как нельзя кстати.

Не разделив подобной радости, Джинкс все-таки попытался улыбнуться, но вместо этого на его лице возникла еще одна недовольная гримаса.

– Вы не думайте, мистер я-найду-всех-злодеев, что я радуюсь, когда кто-нибудь в нашем городишке отдает богу душу, – перейдя на более серьезный лад, начал Лизри. – Мне и самому становится не по себе, когда деревянная крышка гроба закрывает лицо покойного. Вы кстати, из какого дерева предпочитаете гроб? Дуб? Сосна?

Гробовщик зашелся в злорадном смехе.

 Мистера Форсберга передернуло от язвительной шутки, но он постарался сохранить спокойствие.

– А ну пошел отсюда, Лизри. Со своими чертовыми шутками топай куда подальше! – Вмешался в разговор Смотритель.

Но гробовщик и не собирался больше оставаться. Мрачные люди в длинных грязных фартуках, погрузили тело возницы в вытянутую и узкую, словно гроб, карету, исчезли в ночи, а вместе с ними испарился и сам мистер Лизри.

После неприятной беседы, Джинкс опять ощутил жуткий озноб. В голове до сих пор стоял леденящий душу смех этого мерзкого типа.

– Сумасшедший мерзавец, – провожая взглядом процессию, пробурчал Смотритель.

– Спасибо, Стенли. Боюсь если бы не твоя помощь, я этой же ночью оказался на кладбище, – поежившись, поблагодарил его констебль.

– Всегда пожалуйста, мистер Форсберг. – Здоровяк расплылся в улыбке. – У нас в городишке много всякого сброда. Привыкайте.