Они знали

Мы с Северусом Снейпом не ладили никогда, даже будучи коллегами. Нет смысла скрывать, что причиной этому был по большей части его, мягко говоря, сложный характер. К тому же слишком памятно нам обоим было то время, когда он был еще моим учеником. Он не скрывал своей неприязни к Гриффиндору и ко мне лично, а меня, разумеется, не могло не оскорблять столь предвзятое отношение к представителям моего факультета. Мы оба сознавали, что наше поведение только усугубляет вражду между факультетами, и, тем не менее, не могли переступить через себя. Я подозревала, что для Северуса это было связано с тем школьным конфликтом, что существовал между ним и Джеймсом Поттером и его тремя друзьями.

Джеймс Поттер и Сириус Блэк были моими самыми любимыми учениками. Красивые, веселые, обаятельные, талантливые - они заслуженно пользовались всеобщей любовью. За ними ходили толпы поклонников и даже учителя, что греха таить, не могли противиться теплому чувству, которое те вызывали. Северус же, напротив, всегда был одиночкой. Джеймсом восхищались за его успехи в квиддиче, а у Северуса с полетами имелись явные проблемы, что усугубляло равнодушие к спорту. Среди учеников квиддич часто называют единственным предметом в Хогвартсе, которому нельзя выучиться по книгам. И, к сожалению, такое мнение соответствует истине. Даже анимагия и то не так «капризна», как этот замечательный и неповторимый вид спорта. Талант к нему действительно «в крови». Он либо есть, либо нет. И Джеймс Поттер обладал этим даром, что я всегда считала причиной зависти Северуса Снейпа к нему.

В их конфликте я почти всегда принимала сторону гриффиндорцев. Нельзя сказать, что я смотрела на выходки Джеймса и Сириуса сквозь пальцы, когда они уже переходили все мыслимые границы, но все же я часто проявляла излишнюю снисходительность. И когда Северус платил им той же монетой, мои наказания бывали куда строже, если, конечно, мне удавалось поймать его на этом. К тому же главные школьные бузотеры умели находить столь убедительные оправдания и объяснения для любых своих поступков, что им хотелось верить. Северус же никогда не снисходил до того, чтобы оправдываться или объяснять свое поведение. А когда ученик подробно приводит причины, побудившие его нарушить правила, а потом просит прощения, это производит абсолютно иное впечатление, чем когда он держится так, словно объяснять кому-либо свои действия - ниже его достоинства. Уже тогда гордый упрямый нрав Северуса, его нелюдимость и грубая манера общения отталкивали от него большинство людей. Да и его увлечение Темной магией тоже внушало справедливое недоверие и опасения. Даже на своем собственном факультете он ни с кем не был близок по-настоящему. Лили Эванс была его единственным другом.

Я помню, как первые годы учебы они почти не разлучались. Везде их можно было встретить вдвоем: в библиотеке, на уроках, у озера в тени деревьев, в каком-нибудь из баров Хогсмида за маленьким столиком в углу. Лили была самым милым и добрым созданием на свете - это подтвердил бы каждый, кто был с ней знаком. Ее очарование и нежная сострадательная душа в Хогвартсе стали легендой. Многие ее друзья и товарищи по факультету удивлялись, почему она дружит с Северусом. Я в какой-то мере разделяла их чувства, находя этого мальчика весьма неприятной личностью и совсем неподходящей компаний для Лили.

Однако, понаблюдав немного за ними, нельзя было не заметить, что в обществе Лили Северус ведет себя совершенно иначе. Он в буквальном смысле ловил каждое ее движение. Когда она что-то тихо говорила или улыбалась своей лучезарной улыбкой, он не сводил с нее счастливого взгляда. В такие моменты его угрюмое некрасивое лицо становилось даже приятным. Но стоило ей нахмуриться или рассердиться, как выражение нежности и восторга мгновенно исчезало, сменяясь привычной холодной маской. Лили явно нравилась Снейпу и точно также я видела, что она испытывает к нему лишь дружескую привязанность. Я по-человечески сочувствовала Северусу, хотя не подозревала об истинной глубине его чувств. Для меня он был слизеринцем - хитрым, амбициозным, расчетливым. Эти качества, совершенно противоположные гриффиндорской смелости и благородству, не могли возбудить моей симпатии.

На своих уроках я относилась к Северусу чуть строже, чем к остальным студентам, хотя успевал он вполне неплохо. Но трансфигурация была, пожалуй, единственным предметом, в котором Джеймс Поттер мог его превзойти. По этой причине Северус невзлюбил мой предмет, хотя ни я, ни трансфигурация не были виноваты в том, что Джеймсу эта наука давалась лучше. Дело было еще и в том, что Северус относился к той категории студентов, к которой я до сих пор не сумела найти ключа.