Они знали

Мне не хотелось даже читать эту статью, но я вгляделась в большой портрет, занимавший половину газетной страницы. И вдруг меня словно пронзило: в человеке, изображенном на портрете, безошибочно узнавался тот самый юноша, которого я видела на сожженной фотографии. За двадцать с лишним лет его лицо изменилось не настолько, чтобы можно было ошибиться. И все же я уверяла себя, что это ошибка, что подобного не может быть, что это немыслимо. Сейчас по зрелом размышлении я вижу, что это было довольно глупо - отрицать очевидный факт на том основании, что он кажется неправдоподобным… Я просто не хотела признавать, что это один и тот же человек.

Весь следующий год я взволнованно следила за ходом сопротивления и деятельностью Невилла в Хогвартсе. Благодаря семейству Уизли до меня дошли слухи об участии моего внука в авантюре с мечом Гриффиндора вместе с их Джинни и еще одной девочкой - дочерью редактора «Придиры». Добрейшая Молли и Артур не находили себе места от тревоги, да и я тоже, оставаясь внешне спокойной, трепетала от страха. Было бы нелепо ожидать от этого «директора» снисхождения к нашим детям. Но, к нашему удивлению, наказание оказалось намного более мягким, чем мы ожидали…

Несколько громких событий, неизменно связанных с Гарри Поттером, вселили в нас всех надежду, что близится момент решения нашей участи. И два идиота-аврора, присланные арестовать меня, вероятно, тоже чувствовали это. Я справилась с ними без всякого труда, после чего мне оставалось только ожидать в надежном месте сигнала, который заставил себя ждать не так уж долго. Правда, в Хогвартс я прибыла одной из последних, когда битва, инициированная преподавателями и учениками трех факультетов, была уже в разгаре. Мне сообщили, что Невилл сражается, и я поспешила к нему на помощь. Я жалела только, что ученики успели обезвредить узурпаторов без нашей помощи, а самозваный директор успел скрыться. Но я была убеждена, что мерзавец все равно получит свое.

Переход от надежды к отчаянию и снова к надежде, обеспеченный нам исчезновением, а потом воскрешением Гарри, вдохнул в сопротивляющихся новую силу. Тут же очень кстати подоспела помощь, Невилл ухитрился совершить настоящий подвиг, уничтожив тварь, которую принес с собой Тот-Кого-Нельзя-Называть, но я к тому времени потеряла его на поле сражения. Нашли друг друга мы только в толпе, следящей за ходом поединка Поттера с монстром. И вот тут-то прозвучало снова имя директора Снейпа. Убийство лордом Волдемортом собственных слуг никому не было внове. Все шептали, что подонок ничего иного и не заслуживал. Пока не услышали дальнейшие слова Поттера. Сперва мы все подумали, что тот играет со своим врагом, лжет ему, издевается, но мальчик говорил совершенно серьезно. Уже потом, когда все закончилось, он повторил это еще раз перед всеми нами и привел доказательства. Дети и учителя, наконец, догадались о его настоящей роли в тех событиях, которые произошли в школе за год его правления… Он защищал жизни наших детей… Он спас моего внука…

Как и другие родители, я безмерно благодарна этому человеку. Особенно вспоминая, что своими руками уничтожила память о его любви. То, что я узнала о нем, опровергло мою уверенность в недолговечности детских чувств. Рассказ о мальчике, с первого взгляда влюбившемся в девочку, жившую по соседству, поддавшегося злу, но потом совершившего во имя любви к ней много добра, и доказавшего свою преданность ценою жизни, мог бы показаться похожим на старинную легенду, если бы не был чистой правдой…

Глава 14

Флоренц.

Наши знания о мире и людях не могут быть абсолютными. Иногда то, что кажется полностью очевидным, оказывается совершенно иным, чем мы думаем. В Хогвартсе я более чем когда-либо убедился в этой древней истине, давно уже известной моему народу, но люди почему-то очень редко вспоминают о ней. Еще больше подтвердилась ее справедливость победой в войне. Победой, которая досталась дорогой ценой и потому сделалась общей, объединив нас всех. Последний же год перед этой победой навсегда останется в моей памяти. Как и тайна преемника Дамблдора, которая, конечно, была известна мне намного раньше, чем нам всем открыл ее Гарри Поттер…

Вообще, когда я впервые появился в Хогвартсе в разгар произвола Долорес Амбридж, то сразу обратил внимание на этого человека. Интересно было уже то, что он был намного моложе остальных моих коллег, и, тем не менее, у меня создавалось впечатление, будто некоторые из них его даже побаиваются. Он пользовался почтением у собственных студентов и явной неприязнью у всех остальных, но и у тех и у других - безусловным авторитетом. Я отлично представлял себе, как трудно добиться такого положения - у нас, кентавров, очень строгая иерархия. Тем большее любопытство охватывало меня…