Оникс и слоновая кость

Корвин едва не подавился куском хлеба. И хорошо. Иначе мог бы что-нибудь брякнуть. Сиван был могучим королевством на юго-востоке, которое еще до нашествия стало заклятым врагом Инея.

Лицо Даля стало невыразимо хмурым. У него с Корвином имелись личные причины ненавидеть сиванского бога-короля Магнара Фейна. Сиван можно было сравнить с несметной стаей саранчи, истребляющей все на своем пути. До сих пор ему не покорились только четыре королевства: Индру, Розвен, Иней и Ишские острова. «Иней никогда не падет», – мысленно поклялся Корвин, крепко сжимая кубок. И все же однажды это едва не произошло. Около пятидесяти лет назад сиванцы разграбили порт Пенлок. Тогда дедушка Корвина сумел объединить вольные города и сбросил завоевателей обратно в море.

– Вы принимаете сиванского принца? – спросил Даль, поглаживая пальцем край кубка. – А как же преступления его отца?

– Да, принимаем по разрешению лорда Нивена. Мы в Андреасе не злопамятны, – отмахнулся толстяк.

Корвин невесело усмехнулся. Судя по упорному противодействию Тормейнам, лорд Нивен мог любому преподать урок злопамятности. Когда объединенные войска Инея наконец отбили вторжение сиванцев, лорд Нивен сам пожелал сделаться верховным королем, однако богатству Андреаса вольные города предпочли могущество Норгарда. И вот теперь здесь обнаруживается сиванский принц. Тревожная новость. Надо будет разузнать подробнее.

– Не желаете ли сделать ставки? – Гордон жадно потер руки.

– Мы сюда не играть пришли и не комнату искать, толстячок. – Сигни вновь шлепнула его по животу.

– А разве в жизни еще что-то нужно? – Он поднял голову и посмотрел на нее.

– На самом деле, мы ищем одного мужика. – Сигни косо взглянула на Корвина.

– Вернее, сведения о нем. Вот этот человек. – Корвин достал из кармана портрет рудокопа и передал Гордону.

Тот развернул лист бумаги и выкатил глаза:

– Вы не могли его встретить!

– Почему это? – Корвин покосился на портрет.

На нем рудокоп был изображен именно таким, каким принц его запомнил.

– Да это же Ральф Марсел, – сипло произнес Гордон. – Золотые плащи забрали его уже с год тому.

– То есть его арестовала инквизиция?

– Именно, – хмель мигом слетел с толстяка, – а от инквизиторов еще не сбежал ни один дикий.

Это было правдой. По крайней мере, никто никогда не слышал о таких побегах. До этого дня. Впрочем, эта версия идеально укладывалась в головоломку. Куда деваться беглецу, кроме как присоединиться к Возрождению?

– В чем заключался его дар? – поинтересовался принц, забирая портрет.

– Даже не знаю. – Гордон поднял руку с растопыренными пальцами. – Во время ареста Марсел вел себя смирно, а что там было потом, неведомо никому. Хотя…

Толстяк с силой поскреб щеку. На коже должны были остаться розовые полоски, но когда он отнял руку, следов не было видно.

– Болтали, – продолжил Гордон, – будто у него было странное сродство со зверями. У него дома жили штук пятьдесят кошек и собак.

– Сродство со зверями, – зачарованно повторил Корвин.

Ходили слухи, что бывает и такой дар. Можно ли считать дневных драконов зверями? Наверное, хотя Корвин воспринимал их, как и их ночных собратьев, скорее как чудовищ, жутких и опасных. В их природе не было ничего общего с кошками или собаками. Но если дикие умеют ими повелевать, это может подтвердить предположение Даля о взаимосвязи двух нападений.

Словно заскучав, Сигни сняла с пояса метательный нож и принялась бездумно подбрасывать его и ловить.

– Не понимаю я этой вашей инквизиции. Почему вы боитесь друг друга? Мы на Ише не боимся никого, даже врагов.

– На ваших островках нет магии, красавица, – пояснил Гордон, следя глазами за ножом. – Впрочем, ее нигде нет, кроме Инея. Лишь здесь рождаются люди, способные управлять незримым миром, а покидать Иней нашим магикам запрещено.

– Все так. – Корвин нетерпеливо постучал большим пальцем по столу. – А диких стоит бояться. Нельзя позволять жить людям, которые могут одним усилием воли сравнять город с землей.

Сигни в очередной раз поймала нож и, держа его острием вверх, изучающе посмотрела на Корвина:

– И сколько городов они уже сравняли? Магия, по моим наблюдениям, приносит только благо. Те же чар-камни или твоя серьга правды, толстячок. Ну или лунные пояса.

– Да-да, – Даль изогнул бровь, на его губах заиграла лукавая улыбка, – эти самые пояса – истинное благо.

– Дикая магия чаще используется во зло, – гнул свое Корвин, добавив про себя: «Как та, что убила мою маму».

– Во зло ли, во благо – одно несомненно: магия сеет раздоры! – Гордон стукнул кулаком по столу. – Взять хоть нашего верховного короля. Род Тормейнов повязан с самой жуткой из наивозможнейших магий, сталкивающей лбами родных братьев.

– Вы об уроре? – вырвалось у Корвина.

– О нем, о нем. – Толстяк покивал головой, его многочисленные подбородки заколыхались. – Отсутствие определенного наследника порождает сумятицу в умах. Народ не понимает, кто будет ими править, кому присягать на верность.

– Откуда вам известны такие подробности? – спросил Даль, озвучив невысказанный вопрос Корвина. – Вы же не норгардец.