Онлайн Ведьма (СИ)

— После работы сразу домой, нам нужно собирать травы! — донеслось мне в спину, и я только тяжело вздохнула. Мамины командирские замашки и тот факт, что она даже не допускала мысли, что её могут ослушаться, поражал. Собственно, ослушаться мне совесть не позволила бы. Всё-таки маме нужно помогать.

Обидно, конечно, что Дара к сбору трав редко припахивали. Он всегда умудрялся свинтить куда-нибудь, прежде чем начиналась наша трудовая повинность: то в лагерь, то с друзьями на дачу, то на свадьбу друга в Тибет. И если вы подумали, что он реально летал в Тибет, то вы ошиблись. Так местные называли небольшую турбазу в лесу, где летом обитали странные аскеты, вечно познавшие дзен и находящиеся в поиске себе и единения с миром. А то, что у турбазы было юридическое название «Сосны», никого не интересовало. Кроме того раза, когда аскеты-умельцы подпилили конструкцию деревянной вывески, умудрившись букву «Ы» превратить в букву «И». Мы с братцем даже ездили фотографироваться с вывеской. Ну, знаете эти фотографии туристов с достопримечательностями на ладошке? Вот примерно так мы и фоткались. Правда, сделали ещё и парочку пафосных — для соц. сетей, — но брат их так и не выложил.

Выйдя из дома, я увидела папу, протирающего мне покрытые каплями росы стекла, и в носу защипало. Папа может и не был представителем мужской касты альфа-самцов, и кто-то вполне мог назвать его пресловутым словом «каблук». Вот только я никогда не смогла бы применить к нему этот эпитет. Пётр Добронравов был «самым-самым»: самым добрым, самым заботливым, самым ответственным и самым тёплым человеком, которого я когда-либо знала. Он всегда поддерживал нас. И единственный знал о моём маленьком увлечении. Конечно, я не посвящала его во все подробности — ему было достаточно знать, что у его дочери есть хобби, которое приносит ей удовольствие и вызывает улыбку.

Когда была маленькой, я даже читала ему свои рассказы, являющиеся странным кроссовером «Колобка» и сказки про репку, а он улыбался и говорил, что гениальнее меня на свете нет. Правда, когда я в сознательном возрасте прочитала эти чудо-юдо рассказы, захотелось пробить себе лоб рукой. Не то чтобы там всё было очень плохо, но и не сказать, что хорошо.

Я чмокнула папу в щеку и сиплым голосом произнесла:

— Спасибо.

— За что? — удивился папа.

— За стекла, — кивнула я на них, а папа лишь отмахнулся, словно и не сделал ничего такого. Говорю же, папочка — просто лучший.

В лучших традициях безответственного-ответственного человека, по оставшимся после грозы лужам я поехала не на работу, а домой за парой-тройкой вещей и ноутбуком. А ещё переодеться не помешало бы. Не могла же я явиться на работу в том же, в чём и вчера? Хотя нет, на самом деле могла, просто тогда женская часть коллектива сразу начнёт строить теории о том, где ночевала Александра Петровна. Вот неймётся же некоторым? Мне, в целом, обычно пофиг на личную жизнь других людей, пока она не влияет на мою.

Однако стоит отдать мне должное, переодеться и собрать всё необходимое я умудрилась минут за десять. Даже охлаждающую маску, чтобы снять с лица отеки после вчерашнего, нацепить успела. Надо было видеть лица водителей в пробке, когда я пробиралась на работу в белой тканевой маске: сначала их взгляд скользит по тебе словно и не замечая, а затем возвращается, полный вопросов. Им ещё повезло, что на мне была обычная маска, а не с мордочками животных. А то вопросов было бы больше…

И мне стоит отдать должное и второй раз, потому что на работу я не опоздала, несмотря на пробки. Возможно, водители боялись, что я сумасшедшая, поэтому пропускали меня, однако на работу в тканевой маске я не пошла, сняв её, прежде чем заехать на парковку.

Хохмина я приметила сразу же, как и он меня. Никита стоял у клумб, где обычно курили, в компании, собственно, курящих членов нашего коллектива. Разве что, в отличие от них, сам он не курил и стоял на ветру, чтобы дым не летел в его сторону.

Я припарковалась и пошла к коллегам, так как Никита меня подозвал жестом, как подзывают послушную собачку. Если бы ещё и посвистел, я бы его точно треснула. Вот только он выдал другое:

— А вот и моя мамочка приехала. Теперь я не беспризорный!

— И с чего это ты себя считал беспризорным? — спросила я, гадая, придётся ли мне подпрыгнуть, чтобы дать ему подзатыльник. Я-то девушка не низкая, но Никита явно выше.

— Потому что меня папа бросил на произвол судьбы! — как-то легко ответил он, а остальные заулыбались. Надо заметить, что курящая тусовочка собралась знатная: тут тебе и стажёрка Нина, задумчиво мусолящая тонкие сигареты, и Алёшенька-сынок — уже усталый и грустный; бухгалтерша Наталья Васильевна в мужском пиджаке; ребята из массовки, которых я по именам знала, но могла и перепутать. – Пришёл, значит, такой важный, бумажки какие-то взял и ушёл. Я ему: «Папа, как дела?», а он мне: «У мамы спросишь!» Вот я и спрашиваю: мам, как дела?

Никита максимально в красках отыграл весь этот странный диалог, так что все ударились в смех. Я вполне могла бы ответить в рифму, но решила на всякий случай уточнить: