Only Two of Us (СИ)

Гермиона ворвалась в библиотеку маленькой грозовой тучей, наэлектризованной до самых корней волос. По пути сюда она успела придумать для Дафны Гринграсс множество неприятных проклятий, но вряд ли это хоть частично удовлетворило клокочущую ярость внутри. Более того — если бы все ее раздражение вдруг обратилось в нечто материальное, все книги рядом воспламенились бы и выгорели всего за пару секунд, подобно спичкам.

Но Гермиона слишком любила книги. Потому заставила себя глубоко вдохнуть успокоительно-сладкий аромат старого пергамента и ветхих страниц; сосчитать до двадцати, выравнивая сбившееся дыхание. И ожесточенно прошептать:

— Пустоголовая стерва!

К счастью, кроме нее, поблизости не было никого, кто мог бы оценить весь масштаб ее падения. Пожалуй, подобные темные, недостойные чувства завладевали Гермионой только из-за Лаванды Браун, так бесстыдно висевшей на шее Рональда еще с шестого курса, стоило тому стать вратарем гриффиндорской команды и нарастить парочку мышц. Однако те чувства — ничто по сравнению с тем, что Грейнджер испытывала ныне. Ревность жгла ее изнутри струями лавы. И разум, подкидывающий туда бесполезные ведра с водой в попытках указать на беспочвенность подобных переживаний, проигрывал с явным отрывом.

Собственно, слова Гринграсс не стали для Гермионы откровением. Что уж там. Проклятый Малфой и сам без устали напоминал о том, что считает ее скучной заучкой с вороньим гнездом вместо волос (куда он, между прочим, с таким наслаждением зарывался в минуты их близости), а мелкие препирательства не имели никакого значения сейчас, когда их отношения столь сильно переменились.

Но… переменились ли?

Ответ Малфоя и последующее молчание задели ее. Сильнее, чем Гермиона собиралась признаваться даже самой себе. И вместе с тем осознавала, что не может винить Драко за смятение, когда не уверена, как поступила бы, окажись на его месте. Тогда почему так неприятно ныло в груди, стоило только вспомнить его жалкие увертки? На что она вообще рассчитывала? Каких слов от него ждала? Уж точно не правды…

Почему вы скрываетесь?

Вопрос Джинни навязчивым червячком закопошился в голове, возможно собираясь бередить душевное спокойствие так долго, пока не найдет необходимых ответов. А их не имелось. Только понимание: Драко Малфой ей не принадлежал. Никогда. Сама мысль казалась какой-то непривычно дикой и чрезмерно смелой, ведь они даже не обсуждали границы своих странных взаимоотношений.

Гермиона мысленно встряхнула себя за плечи, наугад выхватывая с книжной полки толстый фолиант, где рассчитывала найти забвение на ближайший час. Решительно кивнув собственным мыслям, она опустилась на одну из скамей, погрузилась в чтение. Посвященное отнюдь не магическим рунам, не нумерологии, но загадок ей хватало и в личной жизни, так что привередничать Грейнджер не стала.

Она пролистала пару страниц, честно пытаясь вчитываться в закрученные предложения, и почти достигла желаемой цели, когда расслышала свист — пронзительный крик совы. Не успела Гермиона поднять голову, как на стол прямо на раскрытую книгу с шумом упало нечто розовое в форме сердца.

— Что за?..

Она нахмурилась, огляделась по сторонам, но не обнаружила в помещении никого, даже мадам Пинс, которая наверняка бросила бы неодобрительный, суровый взгляд вслед шумной птице, и только после взволнованными пальцами взяла нечто подозрительно напоминающее…

«Стань моей Валентинкой на торжественном вечере.

Гермионе Джин Грейнджер от тайного поклонника»

Только вот у нее не было тайных поклонников, разве что…

Она притянула бумажку к лицу, вдохнула поглубже сладковатый запах миндаля и горького шоколада. До невозможности глупо. Иррационально. Но…

Грейнджер улыбнулась, чувствуя, как внутренности обволакивает успокоительное тепло. Вместе с тем смутное сомнение, заставляющее нервно покусывать нижнюю губу. Они ведь только час назад обсуждали треклятый праздник, когда она так яростно осуждала глупые традиции и провела длинную историческую лекцию, жестоко высмеяв всех, кто поддался всеобщему помешательству. Ее мнение осталось прежним. Но…

Делало ли это из нее ужасную лицемерку сейчас, когда Гермиона вот уже в четвертый раз подносила бесполезный клочок к носу и перечитывала незамысловатое послание, напрочь позабыв о желании проскочить этот день, не усложняя, не анализируя. Потому что знала: в праздники люди склонны перекрашивать реальность налетом волшебства и горько обманываться. Но…

К черту все «но». В глубине души она уже себе призналась, что хочет верить: случившееся с Драко в Рождество было настоящим. Как и все после.

— Так и знал, что найду тебя здесь.

Гермиона вздрогнула, почувствовав, как затылок обжигает чужое дыхание, и прежде, чем она успела развернуться, кто-то ловко вытянул из ее волос перьевую ручку, затем оперся руками на стол, где лежала раскрыта книга.

— Ох, Мерлин… — оторвав взгляд от длинных изящных пальцев, она приподняла голову на нависшего над ней Малфою, встречаясь с ним глазами.