Онмёдзи

Служебных духов называют «сикидзин» — служебные боги, или пишут еще как «сикигами» — боги церемоний, оба названия одинаково часто употребляются, а в сохранившейся и в наши дни школе Онмёдо, школе Идзанаги на острове Сикоку, зовутся они именем «сикиодзи» — «принцы церемоний». Это тип духов, обычно не видимых глазу, не очень высокого класса, мелких духов стихий. Их с помощью искусства Инь-Ян используют как служебных духов, но в зависимости от способностей онмёдзи, уровень подчиненных мелких духов бывает низким или высоким.

— Ого, а он не так прост! — кивая, восхитился Сэймей, потому что служебные духи, которых использовал монах, назвавшийся Читоку, были такого уровня, что их никак не мог бы подчинить неумелый человек.

— Я почтительно принимаю Вашу просьбу. Однако сегодня у меня есть дело, которое никак нельзя отложить, так что… — Сэймей предложил монаху сейчас уйти и прийти позже, выбрав благоприятный день. Говоря все это, Сэймей спрятал обе руки внутрь рукавов и, тайно сложив знак, пропел небольшое заклятие — сю.

— Ну что же, до следующего раза. Я выберу удачный день… — сложив обе руки и приложив их к голове в знак почтительной благодарности, ушел монах. Однако Сэймей не двинулся с места. Так же, сплетя руки на груди, он стоял и смотрел на небо. Вскоре, когда можно было подумать, что он ушел уже на один-два квартала, в остававшихся открытыми воротах показался вернувшийся монах. Монах, идя по улице, заглядывал всюду, где может спрятаться человек, а так же в проходящие повозки.

Монах снова встал перед Сэймеем.

— Дело в том, что стали невидимы двое детей, которые должны были идти за мною. Не могли бы Вы мне их вернуть? — сказал монах.

— Вернуть? — сказал Сэймей, сделав вид, что ничего не понимает. — А я ничего не делал! Вы же были рядом и знаете это. Как же я, просто стоя здесь, мог спрятать двух детей?

Услышав это, монах склонился перед Сэймеем:

— Извините. На самом деле то не дети, а служебные духи, которых я использую. Я сегодня пришел, чтобы испробовать Вашу силу, но это совершенно мне не подвластно. Прошу простить меня. — Монах совершенно растерян.

— Знаешь что, меня, конечно, можно испытывать, но такими пустяками меня не обмануть! — Сэймей хитро улыбнулся, внезапно поменяв манеру речи. Бывала на его губах такая усмешка, не грубая, но и не очень то вежливая. Эти губы прошептали маленькое заклятие — сю.

И тут сразу же с улицы прибежали двое детей. Каждый из них нес в руках сакэ и рыбу.

— А я их послал за покупками. Побаловался. Забирай их и уходи, — так сказал дурашливо Сэймей, и интересно было бы узнать продолжение, но в «Рассказах о древности» больше ничего не написано.

А еще однажды было: Абэ-но Сэймей пошел в жилище к человеку, которого звали архиепископ Канчё из Хиросавы. Там было много молодых придворных и послушников, и все они пытались о чем-нибудь завести разговор с Сэймеем. Так как все они были наслышаны о Сэймее, содержанием разговора, естественно, стало «искусство». Был и человек, который откровенно спросил:

— Говорят, ты используешь сикигами, служебных духов. А вот, например, можно ли ими убить человека?

— Изволите нагло допытываться о тайнах, касающихся моего ремесла? — нарочно сделав страшные глаза, заглянул в лицо задавшему вопрос придворному, должно быть, Сэймей. И слегка насладившись возникшим в глазах того испугом: — Нет, так просто человека убить не возможно… — улыбнувшись, успокоил придворного и, наверное, прибавил вот так:

— Хотя вообще-то есть много способов…

— В таком случае, получается, что маленькое насекомое — просто так? — спрашивает другой придворный.

— Ну… да… — когда Сэймей так ответил, на край садика прискакали пять или шесть жаб.

— Можешь убить одну из них? — спросил придворный.

— Да. Но убивать — это одно…

— Что-нибудь не так?

— Я могу убить, но я не могу вернуть к жизни, понимаете? Бесцельное убийство — преступление.

— Ну, хоть одну!

— Я тоже хочу увидеть!

— И я!

— И я! — собираются придворные и послушники. У всех глаза сияют любопытством: не по слухам, а на самом деле насколько же, в конце концов, велико искусство Сэймея? И такие у них взгляды, что отговорится здесь Сэймей, не станет использовать «искусство», и это само по себе станет поводом для разговоров: «Этот человек вовсе не таков, как о нем говорят».

Сэймей обвел пристальным взглядом их лица и, коротко буркнув: «Вы заставляете меня совершить преступление…», — протянул правую руку. Он сжал кончиками белых пальцев один листок из свежо зеленеющей кроны плакучей ивы, свисавшей с навеса, и небрежно оторвал. Подбросив этот листок в воздух, пропел заклятие.

Ивовый листок поплыл в пространстве и легко спланировал поверх одной из жаб. Жаба, лопнув с чавкающим звуком, умерла. Мясо и внутренности разлетелись вокруг.

«Послушники все цветом побледнели и ужасом ужаснулись», — передают «Рассказы о древности».