Онмёдзи

— Мне кажется, что если у кого в душе нет хотя бы крошечного желания, то это уже не человек… А значит… — Хиромаса осушил чашку. — Я хочу остаться человеком. Я так думаю последнее время, понимаешь, Сэймей!

Хиромаса говорил очень серьезно.

В пустую чашку Каору подливала вино.

В сад уже давно пришла ночь.

Непонятно когда, но в доме тут и там зажглись мерцающие светильники.

Сэймей тепло смотрел на раскрасневшегося Хиромасу.

— Человек не может стать буддой, — коротко сказал он.

— Не может?

— Да, не может.

— И даже самые великие монахи?

— Угу.

— Сколько бы тяжелые посты и медитации не выдерживали?

— Да.

Хиромаса молчал, словно пытаясь проглотить и уместить в животе слова Сэймея, потом:

— Это ведь, это — очень печально, Сэймей!

— Хиромаса. Идея, что человек становится буддой — обман. И в учении Будды меня всегда поражало, что оно настолько полно обладает пониманием основ устройства земли и неба, и при этом в одном этом самом пункте почему-то… Но недавно я пришел к пониманию: благодаря этому обману люди поддерживают учение Будды, благодаря этому обману люди спасаются. Вот так.

— …

— Назвать человеческую сущность «Буддой» — это один из видов сю! Все, что живое и живет, все — будда, и это сю. Если попробовать предположить, что человек становится буддой, то это значит, что человек становится буддой благодаря сю.

— Хмм…

— Успокойся, Хиромаса. Пусть человек будет человеком. А Хиромаса — Хиромасой.

— Разговоры о сю я толком не понимаю, но пока я слушал тебя, мне почему-то стало легче.

— Кстати, а почему ты внезапно заговорил про все эти желания и прочее? Что, это как-то связано с твоим сегодняшним делом?

— А, так и есть, Сэймей. Знаешь, я из-за Каору как-то позабыл сказать, но я ведь к тебе сегодня по делу пришел!

— Какое дело?

— Это, понимаешь, это такое вот, трудное дело.

— Даже так?

— Представь, у меня среди знакомых есть художник по имени старик Кансуй, он живет на юге Столицы.

— Гм.

— Хотя его зовут «старик», лет ему всего тридцать шесть, так вот. Он и буддийские свитки рисует, и, если попросить, может легко и быстро расписать бамбуком, сосной или карпами и ширму, и веер. И вот этот человек сейчас попал в очень неприятную ситуацию. И, еще вчера, он ко мне пришел, а я расспросил его обо всем, но, по всему судя, я сам с этим делом не справлюсь. Все это похоже на работу, которая в твоем ведении, Сэймей. Ну, вот, поэтому я сегодня пришел к тебе.

— Моя там работа или нет — не важно, Хиромаса. Просто расскажи мне об этом старике Кансуе.

— Ага, — кивнул Хиромаса. — Понимаешь, дело вот в чем… — начал он рассказ.

3

Какое-то время назад на западе Столицы объявился буддийский монах Сэйэн-хоси, который на разных перекрестках останавливался и показывал людям фокусы, этим он и зарабатывал. Он превращал обувь — и шлепанцы, и дзори — в щенков и пускал их бегать вокруг, а еще доставал из-за пазухи лису и заставлял ее рычать. Питался на деньги, которые ему бросали зрители, но его магию ценили.

Иногда он приводил откуда-то лошадь или корову и показывал всем фокус: залезал в зад, а вылезал изо рта.

Кансуй случайно однажды проходил мимо и это увидел. Он давно уже интересовался таинственной магией, а тут, увидев это волшебство, совершенно сошел с ума! Он стал ходить за Сэйэном, узнавать, на каком перекрестке он сегодня дает представление, а на каком будет стоять завтра, и постепенно возжелал и сам научиться всей этой магии. Это желание все росло, и однажды старик Кансуй обратился к преподобному Сэйэну.

— О, не могли бы Вы научить меня своей магии?

И тогда Сэйэн сказал ему в ответ:

— Эту магию так просто нельзя открывать людям! — в общем, отказал.

Однако старик Кансуй не отступился.

— И все же, прошу Вас, непременно…

— Ну, что с тобой поделать… Ладно, если ты действительно искренне хочешь научиться магии, то есть один способ.

— Значит, Вы меня научите?

— Погоди. Учить тебя буду не я. Я тебя провожу к одному Господину, а Он тебя научит. Я могу только одно: проводить тебя к Нему.

— Что ж, прошу Вас!

— Только сначала ты должен пообещать кое-что. Сможешь сдержать обещание?

— Что угодно!

— Первое, с сегодняшнего дня в течение недели тайком от других людей поститься и очистить свое тело, затем приготовить новую бочку, набить ее чистым рисом с овощами, и на своей спине принести ко мне.

— Я понял.

— И еще одно. Если ты действительно так сильно хочешь изучать магию, то это условие ты должен выполнить обязательно.

— Что же это?

— Ни в коем случае нельзя брать с собой меч.

— Это просто! Значит, просто не брать меч, и все? У меня ведь нет никакого зла к человеку, который будет меня обучать.

— Хорошо, значит, ни в коем случае не бери меч.

— Да.

На этом и разошлись, и Кансуй сразу же совершил полное омовение, натянул вокруг дома священную веревку — симэнава, и заперся в доме, ни с кем не встречаясь, семь дней постился. Потом приготовил чистый рис с овощами, загрузил его в чистую бочку. И вот, наконец-то, пришло время идти к Сэйэн-хоси, но никак из головы не шел разговор про меч.

Почему нельзя брать с собой меч?

Как-то это странно, что преподобный специально сказал про меч.