Оно

Сходу дал ему несколько раз по морде и тут же ногами в разные места. Павловский согнулся. И пропыхтел:

— Спасибо, Леня, за помощь!

То есть: спасибо друг, что на твоих глазах бьют твоего друга, а ты стоишь!

Салыкин, умница, развел руками и сказал:

— Леш, о чем речь? Во-первых, двое на одного — нехорошо! И потом, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Мне даже приятно, что тебя побили. Спасибо, — сказал он Александре, — ему давно этого не хватало.

А сам смотрит на меня. Александра это видит, и уже на него.

— Ты тоже не очень-то!

А Салыкин:

— А что я? Я ничего. Мне просто кажется, что я где-то видел вашу жену. Если она жена. Если она вообще — она. Как жизнь, Валя?

Догадался все-таки!

Павловский, разогнувшись, смотрел то на меня, то на Салыкина.

Тот объяснил:

— Тебя, Леня, угораздило влюбиться в женщину, которая мужчина. Нет, Валя, я не считаю, что это плохо, просто товарищ должен знать.

— Почему нельзя было сказать раньше? — спросил ошарашенный Павловский.

— А потому, — ответила я.

Взяла Александру под руку и ушла.

Как-то сразу все стало скучно.

И непонятно вообще, действительно, зачем мне это было нужно?

43.

Пропуск:

Большинство дневников пусты и многословны. Одному из моих друзей, тоже писателю, кто-то принес толстую тетрадь, гроссбух в ледериновом переплете; массивная обложка тяжело хлопается о стол и поднимает пыль времен, когда ее откидываешь. На обложке: "Промышленнаго и Торговаго товарищества Братьевъ А. и Н. Мамонтовыхъ ПАМЯТНАЯ КНИГА МАТЕРИАЛОВ 1915-1916, II". Материалов братьев Мамонтовых там не оказалось, вместо них — дневник некоего человека. Видимо, тот нашел эту тетрадь где-то на родительских антресолях, на чердаке, в бабкином сундуке, увидел чистые листы и соблазнился их девственностью: не он первый, не он последний имеет единственный повод для того, чтобы начать писать — наличие бумаги (теперь — компьютера). Этот человек стал вести дневник, записывая дни свои сперва подробно, потом все реже — и бросил. Так оно обычно и бывает. Другу-писателю сказали: «Вот — готовый роман». Но он не увидел романа и вручил гроссбух мне: может, я увижу? Я тоже не увидел. Тем не менее, сейчас процитирую этот дневник, сохраняя орфографию и пунктуацию и изменив единственное имя, которое там упоминается, а потом скажу, для чего я это сделал.

"5.8.86. Встали рано. Позавтракали. Настроение было хорошее, но потом испортилось из-за недоразумений. Она сказала, что я виноват во вчерашнем разговоре которого могло не быть если бы я сдержался. Я сказал, что я бы сдержался если бы она не давала повода...

...

6.8.86. Приехал ее не было. Скоро пришла ходила в магазин. Попили кофе и пошли в магазин. Ходили в мебельный, но ничего не нашли. Пришли. Кто-то звонил и молчал подходила она...

...

7.8.86. Пришла в 19.45. Принесла мясо, чай, ложки и вилки и балончики для сифона. Поели, посмотрели кино. Позвонила Раисе спросила на кого она собирается оставлять кошку на выходной спросила буду ли я дома. Я сказал, что может быть и нет, раз она собирается к Раисе. Сказала, что к Раисе не едет, а собирается к сестре кроить халат. Спросила, а как же быть с кошкой если она уедет в отпуск. Держится очень неопределённо и сдержано. Спросила, когда ложились спать, что я себя плохо чувствую, я сказал, что нормально, как обычно...

...

11.8.86. Пришел была дома, делала котлеты. Пообедали, пошли в магазин, зашли в булочную, купили хлеб, конфеты. Пришли в 19.00. Кому-то звонила, но непонятно кому...

...