Оно

Все нормально. Три операции позади, одна под наркозом. Трепанация черепа, не шутки.

02.08.96.

Все отлично.

22.08.96.

У меня праздник: Саша дома.

Обсуждаем, как будем жить дальше. Он очень изменился — похудел. Волосы отросли. Опять стал похож на женщину.

В больнице три человека знают (пришлось на это пойти), что он женщина. Им всем хорошо заплачено. Но в любой момент могут начать шантажировать. Не перебраться ли в Москву?

...

06.02.97.

Мы в Москве. Двухкомнатная квартира на Стромынке.

Писать некогда, как и что, слишком много дел.

...

24.09.97.

Это шок.

Началось давно — после больницы, после операции. Что там делал хирург (который узнал тайну Саши), неизвестно. Но Саша начал меняться. Во многом. В отношении ко мне. И вообще.

И вот наконец вчера (то есть сегодня, но днем — пишу ночью) сказал, что он теперь не хочет быть мужчиной. После больницы он постепенно возвращался к своей женской сути (к своему естеству, так он сказал), и окончательно вернулся. Он стал опять женщиной. То есть стала. Обратила внимание на то, что поглядывает на мужчин.

Еще она сказала, что у нее последняя возможность завести семью и даже ребенка. Ей еще сорока нет.

Поэтому надо разойтись и жить отдельно.

Я была в истерике.

Я уговаривала ее этого не делать.

Ведь она мне нужна в любом виде — мужчина, женщина, все равно. Это предательство!

Она твердила, что все решила.

Тогда я предложила: хорошо, я соглашаюсь на операцию, я делаю себя мужчиной — и нет проблем.

Она сказала:

— Проблемы будут. Я тебя любила — как женщину. А как мужчину я тебя полюбить не могу. И вообще, ты мне будешь напоминать о прошлом. А я не хочу. Я хочу забыть прошлую жизнь.

— Она пока настоящая!

— Она уродская, — сказала Саша.

Я еще долго плакала, умоляла, даже теряла сознание.

Бессмысленно.

Она меня предала.

Единственный человек, ради которого я жила.

Неужели в этом мире нет ничего, на что можно положиться?

Глупые бабские вопли.

10.10.97.

Пью вот уже который день.

То есть сегодня уже не пью.

Поняло (это я о себе) одно: умереть еще не хочу.

Я о многом думало в это время.

Я проклинаю все свои мучения и все свои надежды.

Я буду еще жить и получать удовольствие от всего, от чего смогу. Я полно энергии, я умно, талантливо, мне всего только сорок лет.

Все еще впереди.

45.

Я закрыл тетрадь и спросил Стеллу:

— Откуда это у тебя?

— Он сам принес. Приезжал из Москвы по каким-то делам, позвонил, потом пришел. Вот, говорит, я обещал Саше — я записал, хоть и не все. Пусть диссертацию сочинит. Он не знал, что Саша умер. Я сказала об этом, он странно так усмехнулся и говорит: «Соболезнования не выражаю». И ушел, но тут же вернулся: все равно, говорит, возьмите, мне не нужно. Вот и валялась у меня эта тетрадь. Забирай, если хочешь.

— Зачем?

— Пригодится. Может, напишешь что-нибудь.