Оно

Она думает о птицах; особенно о грачах, скворцах и воронах, которые возвращаются весной, а руки ее тянутся к ремню и расстегивают его, а он опять говорит, что не может сделать этого; она говорит, что он может, она знает, что он может, и то, что она чувствует, не стыд или страх, а что-то вроде триумфа.

– Куда? – говорит он, и эта твердая штучка настойчиво толкается между ее ног.

– Сюда, – говорит она.

– Бевви, но я на тебя упаду, – говорит он, и она слышит его свистящее дыхания– Я думаю, так и надо, – говорит она и держит его нежно, и направляет его.

Он толкает слишком быстро и делается больно.

– С-с-с-с-с! – она сдерживает дыхание и кусает нижнюю губу и снова думает о птицах, о весенних птицах, сидящих на коньках домов, и сразу же взлетающих под низкие мартовские облака.

– Беверли, – спрашивает он неуверенно, – с тобой все в порядке?

– Помедленнее, – говорит она, – тебе легче будет дышать.

Он движется медленнее, и через мгновение его дыхание учащается, и она понимает, что это не потому, что с ним что-то не в порядке.

Боль ослабевает. Неожиданно он начинает двигаться быстрее, затем останавливается, застывает и издает звук, какой-то звук. Она чувствует, что это для него нечто необычное, чрезвычайное, что-то вроде.., полета. Она чувствует себя сильной; она ощущает внутри себя ликование. Неужели этого так боялся ее отец? Да, он должен был. В этом есть какая-то сила, сила разорванных оков, это глубоко в крови. Она не чувствует физического наслаждения, а только какой-то умственный экстаз. Она чувствует близость. Она держит его, а он прижимает лицо к ее шее. Он плачет. Она поддерживает его и чувствует, что та часть его, которая их связывала, начинает ослабевать, не уходит из нее, а просто начинает ослабевать, становится меньше.

Когда он отодвигается, она садится и трогает его лицо в темноте.

– Получилось?

– Что получилось?

– Что должно было, я не знаю точно. Он качает головой – она чувствует руками, дотрагиваясь до его щеки,– Я точно не знаю, было ли это как.., ты знаешь, как большие мальчишки говорят. Но это.., было действительно что-то.Он говорит тихо, чтобы не услышали остальные:

– Я тебя люблю, Беверли.

Она задумывается. Она совершенно уверена, что они все об этом говорят, кто шепотом, кто вслух, и она не может вспомнить, что говорят. Это не имеет значения. Нужно ли говорить каждому все сначала?