Оно

«МЫ ВОССТАНОВИМ ДЕРРИ, КЛЯНУСЬ ВАМ». – ГОВОРИТ МЭР ДЕРРИ" – и, наверное, они так и сделают. Но в последующие недели, когда на заседаниях Городского совета решалось, как начать восстановительные работы, огромный кратер, который оказался на месте бывшей окраины Дерри, стал расширяться, невидимо, постепенно, но неуклонно. Через четыре дня после урагана главное здание Управления Бангорской Гидроэлектростанции провалилось в дыру. Три дня спустя Дом Летящей Собаки, где продавали лучшие в восточной части Мэна немецкие сосиски, упал туда же. Канализация в отдельных домах, в квартирах и деловых зданиях периодически засорялась. На Олд-Кейпе она так плохо работала, что люди постепенно начали съезжать. 10 июня были первые скачки в Бассей-парке. Первая скачка по расписанию была в 8.00 вечера, и, казалось, это немного подняло настроение у всех. Но когда рысаки уже возвращались в свои конюшни, несколько секций на открытой трибуне провалилось, и человек шесть пострадало. Одним из них был Фокси Фоксвос, который управлял кинотеатром «Аладдин» до 1973 года. Фокси провел в больнице две недели, страдая от боли в сломанной ноге. Когда его выписали, он решил переехать к своей сестре в Самерсвес, штат Нью-Гемпшир.

Он был неодинок. Дерри стал разваливаться на части.

8

Они посмотрели, как хлопали задние двери «скорой помощи», а потом пошли к пассажирскому сиденью. «Скорая помощь» двигалась в сторону больницы Дерри. Ричи с опасностью для жизни и конечностей остановил ее и настоял, чтобы разгневанный шофер разрешил положить Одру, хотя шофер уверял, что места нет вообще. Дело кончилось тем, что они положили Одру на полу.

– Что теперь? – спросил Бен. У него под глазами были огромные коричневые круги и серое кольцо грязи вокруг шеи.

– Я возвращаюсь в гостиницу, – сказал Билл. – Собираюсь поспать часов шестнадцать.

– Я за тобой, – сказал Ричи. Он с надеждой посмотрел на Бев. – У вас не осталось сигарет, милая леди?

– Нет, – сказала Беверли. – Я думаю, что опять брошу.

– Очень заманчивая идея.

Они начали медленно подниматься на холм, четверо – бок о бок.

– Все пппозади, – сказал Билл. Бен кивнул.

– Мы сделали это. Ты сделал это, Билл.

– Мы все это сделали, – сказала Беверли. – Хорошо бы принести Эдди сюда. Я хочу этого больше всего на свете.

Они дошли до угла Аппер-Мейн и Пойнт-стрит. Малыш в красном дождевике и зеленых резиновых сапожках пускал бумажную лодочку в ручье, которые сейчас текли везде. Он взглянул вверх, увидел, что они смотрят на него, и вежливо помахал. Билл вспомнил, что это был мальчик со скейтбордом – тот самый, чей друг видел в Канале Челюсти.

Он улыбнулся и пошел к мальчику.

– Сейчас все в порядке, – сказал он. Мальчик недоверчиво изучал его, потом улыбнулся. Улыбка была солнечной и излучала надежду.

– Да, – сказал он. – Думаю, что так.

– Клянусь твоей задницей. Мальчик засмеялся.

– Тебе надо бббыть пппоосторожнее со скейтбордом.

– Нет уж, – сказал мальчик, и на этот раз засмеялся Билл. Он сдержался, чтобы не взъерошить волосы мальчугана – это возможно обидело бы его, – и вернулся к остальным.

– Кто это был? – спросил Ричи.

– Друг, – сказал Билл. Он засунул руки в карман.

– Помните, как мы выбирались отсюда тогда? Беверли кивнула.

– Эдди привел нас назад в Барренс. Только мы вылезли на другом конце Кендускеага. Со стороны Олд-Кейпа.

– Ты и Соломенная Голова столкнули крышку люка с одной из этих насосных станций, – сказал Ричи Биллу, – потому что вы были самые тяжелые.

– Да, – сказал Бен. – Это были мы. Солнце село, но было еще светло.

– Да, – сказал Билл. – И мы все были там.

– Ничто не длится вечно, – сказал Ричи. Он посмотрел вниз под гору, по которой они только что взошли, и вздохнул. – Посмотрите сюда, например.

Он протянул свою руку. Тоненькие шрамы на ладони исчезли. Беверли посмотрела на свою руку, Бен сделал то же самое, Билл – на свою. Все руки были грязные, но отметины исчезли.

– Ничего не длится вечно, – повторил Ричи. Он посмотрел на Билла, и Билл увидел дорожки слез на грязных щеках Ричи.

– За исключением, может быть любви, – сказал Бен.

– И желания, – сказала Беверли.

– А что вы скажете о друзьях? – спросил Билл и улыбнулся. – Что ты думаешь, Трепач?

– Хорошо, – сказал Ричи, улыбаясь и вытирая глаза. – Я хочу сказать: спасибо вам за это, мальчики; я говорю, я хочу сказать – спасибо за это.

Билл протянул руку, и они положили свои руки на его и постояли так какое-то время, семеро, которые уменьшились до четырех, но все равно смогли образовать кружок. Они посмотрели друг на друга. Бен сейчас тоже плакал, слезы прямо лились из его глаз, но он улыбался.

– Я так люблю вас, ребята, – сказал он и сжал руки Бев и Ричи сильно-сильно, а потом отпустил. – А сейчас надо посмотреть, нет ли в этом местечке чего-нибудь похожего на завтрак? И нам надо позвонить Майку. Сказать, что у нас все в порядке.

– Хорошая идея, сеньор, – сказал Ричи. – Ты всегда можешь сделать все хорошо, я думаю. А ты что думаешь, Большой Билл?