Оно спрятано в крови (СИ)

– Наверное. Это лишь догадка. Как ты могла заметить, ты первая и единственная, кто вообще признал мое существование. Признал во мне хотя бы разумное существо.

– Честно говоря, если бы не Орочимару, я…

– Хватит при мне упоминать имя этого ублюдка! – неожиданно воскликнул Риндзин, да с таким напором и раздражением, что я едва не упала. – Пусть ты и думаешь, что у вас какой-то там союз, но он использовал тебя, как Кушинада – меня. Личный демон на привязи, посаженный в клетку, клейменый и вызывающий лишь опасения. Я видел побольше твоего, поэтому даже не думай упоминать о нем.

Угроза прозвучала внушительно, но впечатление она произвела иного рода.

– Звучит так, будто я привела знакомиться своего парня, а тебе он не понравился. – Я отчаянно старалась сдержать ухмылку. – Дедуля.

Не разделив веселье относительно моего юмора, Риндзин зарычал, и мне ничего не нашлось, как устало вздохнуть и озвучить грустную правду:

– Да и какая разница? – рука невольно потянулась к проклятой печати. – Орочимару мертв… чего тебе волноваться?

Задумчивая тоска вот-вот уже готовилась напасть, но смекнув, что Риндзин продолжал молчать, заподозрила неладное. Подняв на него взгляд, убедилась, что интуиция не подвела. По спине пробежали мурашки.

– Говори.

Собеседник прищурил все восемь глаз и чуть отвернулся, демонстративно подчеркивая, что делиться информацией не намерен. Я сжала кулаки и оскалилась, готовая отстаивать право знать обо всем, но болезненный укол в груди заставил повременить. Черное пламя… Тот сон, может, был и не сном, я до сих пор терялась в догадках. Но тогда показалось, будто чакра Орочимару вновь воспылала, проклятая печать отозвалась на что-то, и это могло быть только…

– Несмотря на то, что мы застряли здесь, я чувствую колебания природной чакры, – прервал долгое молчание Риндзин. – И что-то происходит. Что-то действительно… масштабное. И, боюсь, это также коснется твоей семьи.

– Почему ты так думаешь? – несколько уныло спросила я.

– Потому что ты заставила мир обратить на себя внимание. Это вопрос времени. В любом случае, даже если бы царило спокойствие, я намерен отсюда выбраться.

– Чтобы убить всех и вся? – нахмурилась я, но понимая, что не мне читать нотации деду… деду, боже… заключила: – А вообще, если это не принесет вреда моему брату и племянникам, плевать. Если обещаешь, что ты, твои действия, а также их последствия не навредят моей семье, то я готова признать в тебе… союзника и товарища.

– Союзника? – он усмехнулся, даже с пренебрежением. – Товарища?

– Уж прости, до друга тебе пахать и пахать, – не осталась я без колкости. – Видимо, ты знаешь, как отсюда выбраться. Но помочь нам могу лишь я.

– Ну да, милая, иначе бы не сидел здесь.

– Так мы договорились?

Риндзин раздраженно вздохнул, обреченно, не иначе, как обычно делал Каору, когда его заставляли что-то сделать по обязанностям клана. Яблоко от яблони…

– Ладно, женщина, будь, по-твоему. Но чтобы выбраться, тебе придется потрудиться. К счастью… не думал, что скажу это, но у тебя есть проклятая печать того ублюдка. Это поможет тебе быстрее обрести контроль над природной энергией.

– Но я уже могу ее использовать. Разве нет?

– Ты – нет. Это возможно лишь благодаря чакре змеиного урода и черт еще знает чему в этой проклятой печати…

Змеиный урод, ублюдок… он его вообще по имени назовет когда-нибудь?

– Кстати, – я вновь дотронулась до метки на шее, – а почему я не слышу его? Даже если он и мертв, то… его воля что ли… то, с чем ты боролся, этот шепот.

– Мы находимся в искаженной реальности, здесь энергия течет иначе, сама структура мира другая, искаженная. Стабильным остается одно – природная энергия.

– Так, – прервала я демона, – давай короче.

– Если короче, тебе придется не только освоить режим мудреца и контроль над природной чакрой. Тебе придется взять часть моей чакры, да так, чтобы ни одна из цепей не треснула.

– Зачем?

– От твоей чакры ничего не осталось, за двадцать пять лет я, хочешь не хочешь, истощил тебя практически полностью. Замкнутый круг, помнишь? Поэтому, придется разделить мою чакру на двоих. А не просто подпитывать тебя.

– А это вообще возможно?

– Придется сделать возможным. Либо так, либо ты помрешь в попытках. И тогда мы, а точнее я, останусь здесь заперт навечно. Поэтому постарайся, милая, наши жизни в прямом смысле в твоих руках.

***

Затишье перед бурей мучило Хаято день и ночь, каждую минуту он переживал с особой болью, стараясь выглядеть собранным и спокойным. К сожалению, исчезнув, Мэйкум не прихватила с собой проблемы, последствия которых он и ожидал. Сыновья переживали за тетю, удивило даже, что за нее куда активнее вступался Хидеки. Каору предпочитал молчать о произошедшем на ферме, хоть и говорил, что все в порядке, но Хаято хорошо знал своего сына – тот корил себя, волновался.

Разумеется, послов пришлось отпустить. Как бы ни пытался Хаято сгладить углы, пытаясь выставить виновниками представителей деревни Камня, а не его сестру, вряд ли это спасет их.