ОНО

Майк прошел всю трубу, спрыгнул и начал исследовать достопримечательности. Кругом валялись кирпичи, искривленные литейные формы, какие-то доски и бревна, ржавая техника. «Привези мне сувенир», — попросил отец в записке. Надо подобрать что-нибудь стоящее.

Майк подошел к зияющей воронке, разглядывая обломки и стараясь не порезаться о битые стекла. Их было кругом полно.

Он не забывал о наставлении отца и не подходил к краю котлована. Помнил он и о том, что на этом месте некогда в одночасье погибли пятьдесят человек. «Если в Дерри и есть место, где обитают призраки, — думал он, — то прежде всего здесь». Но то ли вопреки этому, то ли по этой причине Майк решил повременить с отъездом, пока не найдет подходящий сувенир.

Тихим шагом он хладнокровно направился к котловану, огибая кучи железного лома. И тут внутренний голос предостерег его, что он подошел слишком близко к обрыву, что из-за весенних дождей края котлована размыты и он может оступиться и упасть на дно, где в него вонзится несчетное количество острых железок, проколов его, точно булавки жука. А это значит долгие, страшные мучения.

Майк поднял с земли оконный переплет и отшвырнул его в сторону. Рядом лежал литейный ковш размером со стол какого-нибудь великана. Ручка его была искривлена и искорежена; казалось, ее обжег адский огонь. В стороне валялся поршень — его не то что поднять, с места не стронешь — такой он огромный. Майк перешагнул через поршень и…

«А что, если я найду череп, — внезапно мелькнуло у него в голове. — Череп одного из ребят, которых накрыло взрывом, когда они искали здесь шоколадные пасхальные яйца. Когда это было! Бог весть когда».

Майку стало не по себе, и он оглядел залитое солнцем поле. Ветер шумел в ушах, как, бывает, шумит раковина. Поле пересекла безмолвная тень, точно тень огромной летучей мыши… или птицы. Майк снова почувствовал, как тихо в поле, как странно смотрятся в нем эти кирпичные развалины и раскиданные повсюду стальные конструкции. Казалось, некогда здесь происходило жестокое сражение.

«Только без паники, — с нарастающей тревогой твердил он про себя. — Все, что нужно, уже найдено полвека назад, после катастрофы. Даже если что и осталось после осмотра, все растащили любопытные дети и взрослые. Ведь столько лет прошло. Ты что, думаешь, первый явился сюда за сувенирами?»

«Нет, конечно, нет. Но все же…»

«Что все же? — вопрошал рассудок, и Майку показался этот внутренний голос чересчур громким, настойчивым. — Даже если что-нибудь тут и осталось, все сгнило за давностью лет. Так в чем же дело?»

Майк отыскал в траве разбитый ящик письменного стола. Он осмотрел ящик, отбросил в сторону и двинулся к котловану, выбирая, где покрепче земля. Уж там-то наверняка найдется что-нибудь интересное.

«А что, если тут призраки? — подумал он. — Что, если за краем обрыва покажутся руки? А вдруг из котлована вылезут погибшие дети в лохмотьях праздничных костюмов, полусгнивших, залепленных грязью после пятидесяти лет весенних распутиц, осенних дождей и зимних морозов? — Они выйдут обезглавленные (Майк слышал, в школе рассказывали, что после взрыва какая-то женщина обнаружила голову одного погибшего мальчика у себя в саду, на яблоне), безногие, с содранной кожей. Они, возможно, спустятся в котлован и будут играть там, внизу, в темноте, под склоненными стальными кольцами и большущими ржавыми зубцами колес».

«Хватит. Ради Бога, довольно!»

Майка охватила дрожь; надо взять что-нибудь, сейчас самое время, первое, что попадется под руку, и поскорее сматывать отсюда, решил он.

Он нагнулся и почти наугад выбрал зубчатое колесо дюймов семь в диаметре. В кармане у Майка лежал карандаш, он вынул его и быстро прочистил зубья. Сунул сувенир в карман. Пора домой… Сейчас он пойдет… Сейчас-сейчас…

Но ноги вели его совсем в другую сторону; медленно он приблизился к краю обрыва. И вдруг с ужасом понял, что ему надо заглянуть в котлован. Надо посмотреть.