ОНО

— Что-нибудь видел там? — поинтересовался Уилл, затем, словно решив обратить все в шутку, серьезным тоном спросил: — Может быть, клад нашел?

Майк слабо улыбнулся и помотал головой.

— Ну ладно, ты только, смотри, матери не говори, что вымазался в трубе. А то она сначала убьет меня, а потом тебя. — Он еще внимательнее посмотрел на сына. — Майк, с тобой все в порядке?

— Что?

— Лицо у тебя серое, изможденное.

— Наверное, устал немного, — отозвался Майк. — Все-таки, как-никак, восемь или девять миль туда, а потом обратно. Тебе помочь с трактором? А, папа?

— Не надо. Я уже давно копаюсь с этими болтами. Ступай в дом, помойся.

Майк направился в дом, но отец окликнул его. Майк обернулся.

— Не хочу, чтобы ты туда ездил. Больше не езди, пока не распутают это дело и не поймают убийцу… Ты, это самое, никого там не видел? Никто тебя не преследовал? Может, кто окликал, грозил, а?

— Никого там не было. Там вообще безлюдно, — ответил Майк.

Уилл кивнул головой и закурил сигарету.

— Думаю, зря я тебя туда послал. Эти старые заброшенные места… иногда бывают опасны.

Взгляды их встретились.

— Хорошо, папа, — проговорил Майк. — Я-то, во всяком случае, больше туда не поеду. Страшновато там.

Уилл снова кивнул.

— Чем меньше слов, тем лучше. Я говорю про это… Ну ладно, ступай. Почистись, помойся. А матери скажи, чтобы она отварила еще четыре сосиски.

Майк сделал так, как сказал ему отец.

6

«Выкинь это из головы, — подумал Майк Хэнлон, глядя на две борозды, ведущие к бетонному парапету. У парапета след обрывался. — Выкинь это из головы, может, это приснилось тебе, почудилось».

На краю парапета виднелись пятна засохшей крови.

Майк посмотрел на них, затем глянул вниз. Мимо плавно катились потоки черной воды. Грязная желтая пена прибилась к стенам Канала, иногда ее отрывало течением, и, петляя и изгибаясь, она уносилась прочь. На мгновение — всего лишь одно мгновение — два сгустка пены слились воедино, и образовалось лицо — лицо мальчика, взгляд его был устремлен на Майка. Его глаза казались самим воплощением боли и ужаса.

У Майка оборвалось дыхание, точно он проглотил колючку.

Пена разомкнулась — и лицо пропало, но в тот же момент справа раздался громкий всплеск. Майк метнул взгляд в ту сторону и немного попятился. На мгновение ему почудилось, что в тени у отводной трубы что-то мелькнуло.

Мелькнуло и исчезло.

Его прошиб холодный пот. Весь дрожа, Майк сунул руку в карман, достал нож, найденный в траве, и бросил его в Канал. Раздался отрывистый всплеск, по воде пошли круги, течение вытянуло их в наконечник стрелы огромных размеров. Еще миг — и на воде ничего не осталось.

Остались лишь страх, сдавивший горло, и убежденность, что кто-то, затаившись рядом, наблюдает за ним, прикидывает шансы и выжидает удобного случая, чтобы напасть.

Майк повернулся. Он хотел неторопливо дойти до велосипеда: побежать значило бы возвеличить страх и уронить себя. Но в этот момент снова раздался всплеск. На сей раз он прозвучал еще громче. Пропади оно пропадом, это достоинство. Майк бросился наутек, сам того не заметив. Он бежал во весь дух к воротам парка, где оставил велосипед. Сняв его с тормоза одним ударом ноги, он принялся что было сил крутить педали. Поскорей бы добраться до улицы. Внезапно нахлынул запах моря — такой густой, что стало невыносимо. Он шел отовсюду. Вода, стекающая с мокрых веток деревьев, капала нестерпимо звонко.

Что-то приближалось. Майк услышал шаги. Кто-то шел вразвалку, волоча ноги.

Майк привстал с седла, нажал на педали и, не оглядываясь, пулей вылетел на Мейн-стрит. «Что вдруг на меня нашло? — думал он. — Зачем я побрел к Каналу?.. Что меня так притягивало?»

Он попытался переключиться на хозяйственные дела и заботы. Он будет думать только о них и ни о чем больше. И вскоре это ему удалось.

Когда на следующее утро он увидел заголовок: «ПРОПАВШИЙ МАЛЬЧИК. НОВАЯ ВОЛНА СТРАХОВ», Майк вспомнил складной нож, который он выбросил в Канал. Нож с нацарапанными инициалами «Э. К.». Вспомнил он и пятна крови на траве.

И еще след, обрывавшийся у парапета.

Глава 7 ПЛОТИНА НА ПУСТЫРЯХ

1

Если смотреть на Бостон со скоростного шоссе без четверти пять утра, он кажется городом мертвых, как будто на него обрушились беды — чума или проклятие Божье.

В воздухе стоит тяжелый запах соли, исходящий от океана. В клубах утреннего тумана укрыто от глаз то, что при ясной погоде могло бы изменить первое столь неблагоприятное впечатление о городе.