ОНО

— Да? Ну ладно, Рики Ли. Сейчас я покажу вам кое-что. Меня научили этому в Перу, в 1978 году. Я тогда работал с одним парнем. Звали его Фрэнк Биллингс. Был я вроде его дублера, если так можно выразиться. Фрэнк Биллингс был самым лучшим архитектором в мире, можете мне поверить на слово. У него началась лихорадка и доктора вогнали ему в вену множество антибиотиков, и ни один не помог. Он сгорел за какие-то две недели — умер. Ну а то, что я хочу показать вам, я узнал от индейцев, работавших на строительстве. Там у них есть один горлодер — водка крутая, злая. Стакан хлопнешь — кажется, ничего пошла, все чин чином, а потом вдруг во рту как начнет полыхать, горло дерет сил нет. Но индейцы пьют эту водку запросто, как кока-колу. И знаете, я редко видел, чтобы кто-нибудь из них напивался. А уж о похмелье и говорить нечего — ни разу не видел. Но я сам этим делом не увлекался — даже не пробовал. Но сегодня все-таки попробую. Принесите мне вон те дольки лимона.

Рики Ли принес ему четыре лимонные дольки, аккуратно положил их на чистую салфетку рядом с кружкой виски. Хэнском взял одну дольку, запрокинул голову, словно намеревался закапать себе глазные капли, и начал выдавливать сок в правую ноздрю.

— О Господи! — в ужасе вскричал Рики Ли.

У Хэнскома задвигались желваки. Лицо покраснело. Рики Ли заметил, что по лицу Хэнскома к ушам стекают слезы. Тем временем заиграла другая музыка, на сей раз «Спиннерс». Они пели о клерке, канцелярской душе. «Господи, надолго ли меня хватит», — пели «Спиннерс».

Хэнском, не глядя, нашарил еще один ломтик и выжал лимонный сок в другую ноздрю.

— Вы так себя совсем доконаете, — прошептал Рики Ли.

Хэнском бросил выжатые дольки лимона на стойку. Глаза его налились кровью, дыхание вырывалось со свистом. Из ноздрей сочился прозрачный лимонный сок, растекаясь к уголкам рта. Хэнском нашарил кружку, поднял ее и выпил треть. Застыв на месте, Рики Ли наблюдал, как у Хэнскома на шее пульсирует кадык.

Хэнском отставил в сторону кружку, дважды согнулся всем телом, затем кивнул головой, перевел взгляд на Рики Ли и слегка улыбнулся. В его глазах уже не было красноты.

— Сработал в точности, как мне говорили. Закапаешь и одна забота — нос, а в горло идет как по маслу, даже не чувствуешь.

— Вы с ума сошли, мистер Хэнском, — сказал Рики Ли.

— Как по маслу, блин буду, — сказал мистер Хэнском. — Помните, как мы говорили, Рики Ли? Когда были мальчишками. Я вам не рассказывал, что когда-то был очень толстый.

— Нет, сэр, никогда не рассказывали, — шепотом отозвался Рики Ли. Теперь он не сомневался, что мистер Хэнском получил какое-то страшное известие, настолько страшное, что у него повредился рассудок, во всяком случае, временно помутился.

— Я был ужасный тюфяк, жиртрест. Никогда не играл ни в бейсбол, ни в баскетбол. В салки начнем играть, так всегда первым салят меня — куда с таким весом убежишь? Да, я был самый настоящий тюфяк. Большие ребята у нас в городке меня изводили, преследовали. Был там такой тип, звали его Реджинальд Хаггинс, правда, все его звали Белч-отрыжка. Еще его дружок Виктор Крис. Их было несколько. Но заводилой у них был Генри Бауэрс. Сволочной, насквозь гнилой, самодовольный малый. Редкостная гадина, я таких больше не встречал. Изводили, преследовали не только меня, но моя беда была в том, что я не мог убежать, как другие.

Хэнском расстегнул рубашку и распахнул ее. Наклонившись вперед, Рики Ли увидел странный кривой шрам на животе у Хэнскома, прямо над пупком. Старый, побелевший, морщинистый шрам. Кто-то вывел на животе у мистера Хэнскома букву «H», вероятно, когда мистер Хэнском был еще мальчишкой.

— Это Генри Бауэрса рук дело. Сколько воды утекло с тех пор. Хорошо еще, что он не вырезал на мне свое чертово имя.

— Мистер Хэнском…

Хэнском взял еще две лимонные дольки, одновременно в каждую руку, запрокинул голову и залил себе в нос соку точно капли от насморка.

Он содрогнулся всем телом, отложил выжатые дольки и сделал два больших глотка из кружки. Вновь содрогнулся, отпил еще и, закрыв глаза, схватился за обитый кожей край стойки. На мгновение он держался за нее, как матрос, вцепившийся в леер во время шторма. Затем открыл глаза и улыбнулся Рики Ли.

— Я мог бы так за ночь высосать всю бутылку.

— Мистер Хэнском, зря вы это затеяли, — нервно проговорил Рики Ли.

К буфетной стойке с подносом в руках подошла Энни и попросила пару бутылок «Миллерс». Рики Ли достал их и передал официантке. Он вдруг почувствовал, что ноги у него стали как резиновые.

— Мистеру Хэнскому плохо? — спросила Энни у Рики Ли. Взгляд ее был устремлен куда-то мимо, и Рики Ли повернулся, чтобы взглянуть, куда она смотрит. Мистер Хэнском, перегнувшись через стойку бара, аккуратно извлекал из банки с закусками лимонные ломтики.

— Не знаю, похоже на то, — отозвался Рики Ли.

— Так чего ты штаны протираешь, сидишь тут. Сделай что-нибудь. — Как и большинство женщин, Энни была неравнодушна к Бену Хэнскому.

— Не знаю. Мне папаша всегда говорил: если клиент в здравом уме…