ООН в Азии и Африке

Праздники жизни были, когда полисарицы приглашали нас к себе и варили нам верблюжье мясо. И это был праздник! Ничего другого горячего мы не ели.

Было не просто работать в пустыне. Это были очень жёсткие условия.

У наших военных снабженцев не было опыта и нас отправили туда в очень плотной специально пошитой камуфляжной пустынной униформе и в кирзовых берцах. И у нас ноги горели.

Я тут же выменял у француза себе брезентовые берцы, потому что они гораздо более приспособлены к пустыне и они «дышат».

И ещё одну пару берцов выменял у американца на полевую нашу сумку (планшетку) (у нас она кожаная, а у них — брезентовая)

Один наблюдатель раз побрился местной водой из колодца и у него на следующей день образовалась огромная корка на подбородке и его отправили в госпиталь в Испанию на лечение.

Все наблюдатели ООН были безоружные. Самая большая проблема было — минные поля. Миллионы мин всевозможных марок из множества стран мира. Часто их сбрасывали с самолётов и вертолётов. Контейнеры летели на землю, ударялись, рассыпались, мины становились на боевой взвод и их было немереное количество! И не извлекаемые и противопехотные с пластмассовыми корпусами.

Подрывались у нас ребята — ооновцы очень часто, гибели не было, но раненые были. Отрывались колёса, отрывало двигатель.

Спасение от подрывов были — мешки с песком на днище вездехода, чтобы не подбросило при взрыве и бронежилеты на сидение.

У нас был майор с арабским языком (я к сожалению забыл его фамилию) из Новороссийска из десантной бригады. Он три раза подрывался и его перестали брать на патрулирование. Так и сказали «ловец мин». Пусть сидит на радиоперехвате и никуда не ездит.

Я сам лично заезжал на минные поля неоднократно и с майором Василием Пирожковым и с Володей Сараевым.

Помню один раз я был старшим патруля и лежал взорванный верблюд и сгоревший Лендровер (это было когда я первые полгода служил на стороне П0ЛИСАРИО).

И когда я это увидел, я остановил машину, а во второй машине ехал один полисариец.

И я попросил Васю Пирожкова (он владел арабским языком) говорю — спроси у него что тут такое?

А тот отвечает совершенно спокойно. А вы знаете, мы едем по минному полю.

Я говорю — а почему ты молчишь об этом.

Вы знаете, отвечает — Бог дал, Бог и взял. Инша-ла (на всё воля Всевышнего). Поэтому я спокоен. А остальное — ваше дело.

А у меня китаец сидел за рулём. Он всё прекрасно понял (перевод был на английский) и сказал мне: Алекс, я никуда не поеду. Я подожду когда за мной придёт вертолёт (это уже было через полгода когда у нас появились наши вертолёты Ми-17 с опытными гражданскими экипажами из Сибири)

Я говорю Васе Пирожкову — садись во вторую машину за руль. Я сяду в первую машину за руль. И мы задним ходом ехали по своим следами полтора километра все были потные, ожидая что вот-вот взорвёшься.

Был другой случай — ночной патруль, я задремал, за рулём был капитан — канадец (это было когда на смену убитым марокканским открытым Лендроверам пришли хорошие японские Нисан-Патролы с кабиной) и вдруг проснулся от того, что ударился лбом о ветровое стекло.

Я говорю этому капитану — что же ты так плохо водишь? А тот — ты не обижайся Алекс, выйди и посмотри.

И я вижу у нас перед бампером на расстоянии не более 50 сантиметров воткнувшийся в песок реактивный снаряд от Града (БМ-21 или Град-II).

Мы только выехали из-за пригорка. То есть когда-то тут кого-то обстреляли и снаряд не разорвался. Мы шли на скорости ночью, его не было видно, хорошо, что капитан-канадец во время среагировал, ударил по тормозам. Иначе нас бы разнесло так, что не нашли бы и останков.

Другой раз снимал фотоаппаратом маленькие дыньки — едва ли не единственное растение в пустыне. Они жёлтенького цвета. Я смотрю в объектив и вижу мина стоит и тоже жёлтого цвета. Я подозвал француза — смотри. Ну — дынька. Смотри. Ой мина!

Мы стали смотреть — а мины — везде.

Поэтому основная опасность которая подстерегала в западной Сахаре — полное отсутствие карты минных полей.

Я вёз один раз китайца в Эль-Аюн. Он попросил остановиться Peace-breake (сходить по малой нужде).

Он открывает дверь Нисан-Патрола, я смотрю — туда, куда он должен ступить, торчат перья кумулятивной мины (перья её напоминают рожки).

Я говорю — стой, не ступай. Я потихонечку вышел, залез на крышу, сморю — метрах в 300 авиационный контейнер с минами лежит, они из него вокруг высыпались, все поставлены автоматически на неизвлекаемость.

У нас был швейцарский батальон медицинский[8] и они определяли — сколько же военнослужащий должен там служить. По их рекомендациям военный наблюдатель ООН в западной Сахаре должен был проработать не более 180 дней (полугода) по климатическим показателям. При этом было необходимо пить ежедневно не менее 7,5 литров воды. Едешь на патрулирование и пьёшь воду постоянно.