Опаленные войной

Венец привлек внимание Рика, и он всмотрелся в него. Это был обруч шириной в ладонь, искусно украшенный узором с изображениями грозных лиц. Среди серебряных фигурок и завитушек зловеще, словно глаза злобных хищников, сверкали багряные камни. Пресвитер подошел к статуе и протянул руки к древнему украшению, поводя ладонями, словно согревая их над невидимым огнем. Рик ощущал, как отблески невидимой простому глазу энергии, едва сдерживаемой заклинанием, покалывали пальцы. Даже закрыв глаза, он ощущал, как могучее магическое влияние воздействует на стихии мира, собирающиеся в этом глубоком подземелье.

Один из старцев, что стоял рядом, дрожащей рукой поднял самый большой из прутьев. Он откинул голову назад и воздел дряхлые сухие руки с вздувшимися венами в жесте одновременно умоляющем и повелевающем. Вперед выступил Скулстир. Рик сразу и не узнал этого маленького старичка в ветхом синем плаще, он теперь выглядел величественно, несмотря на свою козлиную бородку и редкие зубы.

– Позволь начать, о, хозяин! – он опустился на колени, взмахнув фигурным бронзовым жезлом.

– Снизойдите силы на нас! – воодушевленно начал декларировать старик.

– Снизойдите силы на нас! – хором повторили все остальные. – Слава Истине!

– Слава Истине! – бессознательно прошептали губы Рика в такт общему восклицанию. Тут же мир завертелся в разноцветном водовороте. Из перетекающих золотых, голубых и зеленоватых линий постепенно соткалась видимая одновременно с нескольких точек картина.

Рик со стороны увидел себя, летящего в заполненном светом пространстве. Прозрачный силуэт, застилая горизонт, поворачивался то лицом, то спиной, то становился виден со всех сторон одновременно. Его окутывала легкая серебристая дымка. Яркий свет брызнул отовсюду, растворив все видимое и увлекая за собой в ослепительно белый простор, где не было уже земного времени, и чувства не способны были охватить и выразить видения души. Был уходящий в бесконечность водоворот света, незнакомые беззвучно зовущие голоса, прозрачные лица и светоносные фигуры.

В круговороте лиц и образов Рик безошибочно узнавал своих предков и давно умерших сородичей, хотя многих из них не видел ни разу в жизни. Их мысли напрямую проникали в его сознание. Воспоминания о земных событиях, будь то сожаление, обида или радость, рассыпались, развеивались, разбиваясь о незримую стену. Казалось, что оттуда, с другой стороны стены, соприкасающейся с нижним, тварным миром, более ничего не доносится. А то, что ожидало впереди, уже коренилось в прошлом, в этой слепой, мучительной и нелепой земной жизни.

То, чему надлежало произойти, уже произошло: сначала было записано в великой Книге Судеб, и лишь затем отразилось в растянутом времени земных событий и привело в действие закон исполнения определений. Оставалось только получить ответ, и вместе с ним, быть может, великую власть над миром…

Теперь он точно знал, не так больно потерять счастье, как понять, что его никогда и не было. Вся его жизнь была иллюзией. Невозможно обмануть судьбу, ничто не возникает из пустоты и не исчезает бесследно.

Сдавив артефакт в ладонях, пресвитер прошептал заклинание. Рик услышал долетающие из неведомой надмирной бездны голоса… не людские, мерно поющие какое-то бесконечное заклинание. И тут что-то холодное и недоброе коснулось его разума.

«Когда-то ты был простым смертным, тебя никто не считал кем-то важным, ты был обречен провести жизнь, не зная истины… Но ты изменишься. Ты станешь всем», – прозвучал в голове тихий, но властный голос.

Рик напрягся. Что-то здесь было не так. Откуда доносился этот голос? Рик схватился за голову, закрыл глаза, пытаясь сопротивляться этому зову, но силы оставляли его. Становилось тяжело думать, но одно слово все же прорвалось в сознание: «Обман!»

А потом тьма поглотила того, кого звали Риком. Вместо него возник другой. Я осознал, что этот другой – настоящий хозяин Замка. Видение начало меркнуть, меня потянуло обратно в свое тело, и на самом краю понимания возникла страшная в своей неотвратимости мысль: «Овир! Долгие века он ждал этого часа в астральной усыпальнице. И вот ожидание подошло к концу». Не желая оставлять брата в беде, я напряг все свои силы, собрал в кулак всю свою волю, и задержался.