Опаленные войной

— Это ты о каком человеке спрашиваешь? В фашисте всегда зверь сидит. И пока живой фашист на земле хоть один останется, — рассудил Чадов, — хоть ты и строитель, а ломать все одно придется. Не даст он жить спокойно.

— Вот и говорить нечего. Нечего говорить-то, — сердито заключил Крысанов. — Лупи его, фашиста, — и вся недолга.

Шагая по булыжной мостовой в одном ряду с Грохотало, Батов смотрел на мелькающие впереди раздутые задники порыжевших сапог Седых, краем уха слушал разговоры в строю и думал:

«Правильно говорит Крысанов: лупить их надо. Может, посмоется пролитой кровью кое-какая нечисть с земли. А возможно, и война эта — последняя? Отобьем же мы им печенки, а там, глядишь, и задираться охота у них пройдет…»