Опалённые

– У тебя, Алексей, неповторимая способность. Умеешь в любом данном поручении находить не просто дерьмо, а такое вонючее, что хоть на улицу беги!

– Должность такая, – пожал я плечами, попутно задумываясь о том. не придётся ли мне устранять самого Артузова броском ножа, находящегося в нарукавных ножнах, после чего пускаться в бега. Уж очень взбудораженным выглядел сейчас глава Иностранного отдела. – И вы сами даёте мне такие неоднозначные поручения.

– З-знаю, – прошипел Артузов, уже к концу слова словно бы сдуваясь, выпуская излишки пара из перегретого котла. – Думаешь я не осознаю, что нити ведут сюда, – громкий стук кулаком по столу. – Сюда, в ОГПУ! Серебрянский с его группой не мог быть сам по себе. Только его самого не спросишь, а те, кого мы допросили, ничего не знают. Он всё замкнул на себя! Яков был верным другом и учеником Блюмкина! С ним многие дружили, многие были обязаны этому авантюристу. Как их всех проверить?

– Осторожно.

– А то я буду вокруг них половецкие пляски устраивать! – вызверился начальник. – После истории с Серебрянским и его группой уже начались шепотки. Люди опасаются и отрезанной головы и начала «охоты на ведьм» среди своих. И того, что не начав её, можно оказаться с ещё большей опасности. Оттуда! – палец устремляется к потолку. – Почему, ты думаешь, Молчанов вцепился в группы Рютина и Смирнова? Он же умный, он всё понимает, но отводит угрозу, показывая, что мы работаем, что хватаем виновных. Иначе сочтут не соответствующим занимаемой должности. Сначала его, потом и других.

Вот и началось. Первые шаги в нужном направлении, способные не просто ослабить ОГПУ, но ввергнуть структуру через какое-то время в пучину хаоса, всеобщей взаимной подозрительности и всепоглощающего страха за собственные шкуры. Как раз то, что и требуется в сложившейся ситуации. И всё же не могу устоять, удержаться от того, чтобы не плеснуть керосинчику в и так яростно пылающий костёр.

– Ваш отдел сейчас защищён недавним устранением Троцкого.

– Сам понимаешь, Алексей, всё дело в том, что НЕДАВНИМ, – впервые за долгое время глава ИНО ощутимо повысил голос, пусть и выделив всего одно слово. – О прошлых успехах и в обычное время быстро забывают, а когда угроза собственной жизни налицо, срок ещё сильнее сокращается.

– Зато у нас хоть какое-то время есть, чтобы к устранённому символу найти хотя бы одну-две головы «троцкистской гидры», – вплетаю в свои слова «якорь», ориентированный на условную многоглавость противника. На то, что одним или двумя лидерами дело может и не ограничиться. – Быть может не так всё и плохо, как кажется. Артур Христианович, – еле заметно улыбнулся я, показывая присутствие осторожного. Но оптимизма. – «Головы» могут быть и не в самом ОГПУ.

– Даже не вздумай говорить, что в нашей доблестной милиции, – невесело хмыкнул Артузов. – Про наркоматы иностранных дел или там торговли и слушать не хочу.

– Я же вам не Молчанов, Артур Христианович, – рискую пошутить на грани дозволительного. Хм, проскочила шуточка, начальство даже улыбнуться соизволило. – А если серьёзно, то «головы» могут скрываться либо в армейской среде, либо в числе выходцев из ОГПУ. Выходцев, а не действующих сотрудников! Действующими, как я понимаю, являются «руки», исполнители. Серебрянский с частью его группы, иные, пока не выявленные. А организаторы, планировщики… Им выгоднее находиться вне ОГПУ, но знать наше ведомство изнутри. Хорошо знать, не только на нижних уровнях, но и до самого верха.

– Уже имеются конкретные подозрения?

– У меня недостаточно данных о командном составе РККА, да и работы там предстоит немало. Зато по второму направлению я склонен быть более оптимистичным. Я запросил дополнительные сведения о нескольких видных персонах из числа работавших в ВЧК-ОГПУ, осталось лишь перепроверить. Сейчас же я не готов. Обвинишь человека, а он ни при чём окажется. Мне не нужны враги такого масштаба!

– Осторожный, – протянул глава Иностранного отдела. – Хорошо, будет тебе ещё немного времени. Столько. сколько и раньше было дано.

Жмот! Но я его понимаю. Очень хочется Артуру Христиановичу получить новую порцию лавров. Не в суп, а исключительно с целью обезопасить себя от гнева усатого горного человека, обладающего в СССР практически всей полнотой власти.

Боится он его, я на сей счёт даже не сомневаюсь. И многие боятся, потому как Сталин-Джугашвили успел не раз показать свою безжалостность ко всем, кого считает хоть на волос отклонившимися от угодной только и исключительно ему партийной линии. А вдобавок очень не любит сильных личностей, потому как те потенциально способны вырасти в серьёзных конкурентов и побороться за власть.