Опалённый. Том 1 (СИ)

— Да забей. Расскажи лучше, что делать собираешься такого, что не терпит отлагательств в полночь? — Может, сказать ему, что он прав? Или ну его, от греха подальше. Если мой телефон прослушивают — а этого исключать никак не могу — это чуть ли не прямое признание вины. Я размышлял в таком ключе некоторое время и всё-таки решил держать язык за зубами.

— Как бы тебе сказать, Толик… Наверное никак. Большие дела, о которых лучше бы не говорить.

Круглов разочарованно вздохнул:

— Эх, а было бы круто, если бы ты правда решил побороться с демонами… Ну, не хочешь — не рассказывай. Я тебе лучше скажу про Асю кое-что.

Опять она в моей жизни. Вроде ведь порвали уже, разве нет? С некоторой скукой в голосе, нетерпеливо барабаня по рулевому колесу, я спросил:

— Ну что она там?

— Был я у неё до вечера. Плачет целыми днями из-за того, как всё получилось.

Стало немножко неуютно. В ногах — слабость, в груди что-то пытается всколыхнуться. Но уже не так, как это было раньше. Значит, ничего у нас с ней точно не выйдет, даже если она сбежит из дома.

— Нечего было на требование отца соглашаться. Тогда бы и рыдать не пришлось.

— Эх… ну тут ты прав. Хотя жалко, вы же такая хорошая пара, — недовольно поцокал Круглов языком, словно осуждая меня за резкие слова: — Но я уверен, она не против встретиться с тобой хотя бы ещё один разок.

— Да иди ты. Нахрен я ей не нужен. Как и она мне. Слушай, мне идти пора. Ты уж не обижайся.

— Какие могут быть обиды, Ванёк? Дела есть дела. Счастливо!

— И тебе того же, — повесил я трубку, пока ему чего-нибудь не вспомнилось. Любит Толя по телефону поболтать. Часами могли с ним ни о чём трещать. О новых компьютерных играх, фильмах да сериалах. Кто с кем переспал, в конце концов. Но всё это сейчас мелочи.

Вдохнул. Выдохнул. Как-то уже и не хочется иметь дело со всеми этими демонами. Настроение испарилось. Вместо уничтожения адских тварей на ум приходят только формы Аси.

Как же приятно было тискать её за всякое, когда никого не оставалось дома. Наверное, в чём-то я себе — и Анатолию — врал. Хорошо бы встретиться с ней ещё хоть один разок. Чтобы как минимум она на помнила обо мне всю жизнь. Да и я бы помнил… Эх…

Пришлось немножко взбодриться. Воспоминания пришли на помощь. Те самые, что я сумел вытянуть, касающиеся загробной жизни. О тех мучениях, которым подвергали меня и многих других грешников. Может, конечно, в прошлой жизни я заслужил своей жадностью, чревоугодием и завистью попадание в Ад. Но я точно не совершал чего-то такого, за что с меня стоило бы снимать живьём кожу, обдавая раскалённым струями серного пара.

Начало немного мутить. Конечно, той жуткой боли я не помнил, но даже смутные, размытые временем картины этих садистских пыток вызывали омерзение и страх. А ещё — столь необходимые мне ярость и ненависть.

Чем больше я пытался вспомнить, тем больше я закипал. Тем сильнее ненавидел всех демонов. Всех тех, то добровольно призывал их в этот мир. Неважно, сами они делали выбор фамильяра, или за них решил кто-то другой. Любой, кто помогает демонам в этом мире, заслуживает скорейшей отправки на родину своих магических слуг.

Кажется, я наконец-то готов. Закрыл дверь машину, включил сигналку. «Коррадо» моргнул фарами и с бьющим по ушам щелчком запер все замки.

А я пошёл, держа в руках помповое ружьё, способное сразить любого, что встанет у меня на пути. От маленькой стоянки на набережной до дома, где оглушающе стучит модная клубная музыка, совершенно безвкусная. По выложенной плиткой тротуарной дорожке серого и красного цветов. Каждый шаг приближает меня к бою насмерть и свершению мести. Позволить отступить себе я уже не мог.

— Сукины дети! Опять блядушник устроили! Людям между прочим спать нужно! — с балкончика двухэтажногого дома в сторону веселящихся — пока что — демонологов летели отборные маты. Видать, не первый раз стоит гул на всю округу, способный разбудить даже мёртвого.

Удивительно, но разбуженного особо громким треком деда не поленились обматерить в ответ.

— Ебало завали, пёс старый! А то я выйду и сплю нахуй твою лачугу!

Дед, лачуга которого строила десять годовых зарплат моего отца — очень немаленьких зарплат — за словом в карман не полез и ответил достойно:

— Пиздюк, ножки-то у тебя шевелится после того, как тебя дружки в жопу ебли? Да-да, я всё видел, пидорас! Даже на камеру вас снял!

Ну и дедуля, конечно. Я бы сам так с такими соседями превратился в кого-то подобного. Но догадался снять на камеру дворянских голубков, да ещё и угрожать этим… Мои поклоны деду!

Похоже, что угроза была воспринята всерьёз. Парень лет двадцати пяти, явно следящий за собой и в тренажёрном зале, и перед зеркалом, вышел из-за ворот дома. Не закрыв их за собой. Спасибо, что пустил хорька в курятник, придурок. Голубок быстрыми шагами шёл к дому дедом. И так уж вышло, что в это же время я как раз оказался именно там же.