Опальные воеводы

Пользуясь тем, что Касим-паше было не до пленника и турки думали лишь о спасении, крымские военачальники принимали Мальцева в своих шатрах и вели с ним тайные разговоры. Сам Девлет-Гирей хотел через него уверить Москву, что в турецком походе он русскому царю служил и дружил.

Из Казыевых ногайских улусов с гор неоднократно приезжал к Семёну Елизарьевичу сын Девлет-Гирея царевич Мухаммед-Гирей, просил посла:

— Когда на Руси будешь, скажи про меня царю и великому князю, чтоб меня находил своим жалованьем, как и моих братьев.

Мальцев отвечал на это:

— Много вас, царевичей, у отца, вот и роздал он вас по людям. Живёшь ты здесь волочась, не сыт, не голоден. Поедь к государю нашему — и государь тебя пожалует великим своим жалованьем, так что не только братья, но и отец твой станут тебе завидовать!

Вновь говорил царевич Мухаммед-Гирей:

— Пусть московский государь ко мне посла пришлёт с тайной грамотой про своё жалованье. И как узнаю я о его милости — с радостью поеду на Русь служить со всеми своими людьми!

И многие люди с Семёном Елизарьевичем так разговаривали, страшась гнева султана турецкого и царя московского, злобясь, что на турецкой службе добычи не взяли. Мальцев всем разумно советовал усердие великому государю показать.

Османское войско брело по пустыне отдельными отрядами, ибо источников и колодцев было мало и воды в них на большие полки взять было нельзя. Крымские провожатые заводили отряды в тесные места, в засады, и там турок, едва способных саблю поднять, убивали и грабили.

Спускались с гор черкесы — людей уводили в рабство и последних коней у турок отнимали. Налетали со всех сторон ногаи — турок истребляли и с крымскими людьми бились крепко.

Но не все татары были султанским людям неприятели. Были и такие, что подвозили истощенных и на людей не похожих турок на своих конях, давали воду и заставляли мясо павших лошадей есть.

Были среди турок, особенно среди янычар, такие сильные люди, что весь путь — без еды и незнамо как воду добывая — преодолели. Две трети войска, что вышло из-под Астрахани, положило свои кости в степи, не более пяти тысяч знатных добралось в конце концов до Азова.

Надеяться удержаться в Азове турки не могли. После взрыва пороховых складов в стене зиял огромный пролом, большая часть города сгорела, основательно пострадала артиллерия. Оставшиеся в живых воины Касим-паши, с часу на час ожидая появления русских ратных людей, требовали срочно отправить их в Стамбул.

— А турские люди меж себя говорили, — записал московский дипломат, — однолично-де московские люди пришед, Азов и Кафу возьмут!

Касим-паша продолжал храбриться, даже послал великому визирю проект нового похода и план Астрахани. Ему и хану Девлет-Гирею приказано было принять яд. Однако заручившись ходатайством сестры султана Селима II и употребив для подмазывания нужных людей по 100 тысяч золотых, хан и паша спасли свои жизни.

Прочтя грамоту Касим-паши в присутствии русского агента, великий визирь Соколлу выругал своего ставленника и воскликнул в сердцах:

— И так Касим ходит в опале! Чего он лезет не в своё дело? Или ему не жаль своей головы? Ведь у него не две головы!

Что касается плана Астрахани, то он благополучно очутился в руках московских людей{31}.

* * *

Семён Елизарьевич наблюдал, как остатки турецкого войска грузились в Азове на корабли Мир-Серлета. Принятая Мальцевым на себя миссия была выполнена. Сам он оставался в плену, но покровительство крымской знати создавало достаточные условия для развертывания нового этапа дипломатической работы. Семён Елизарьевич знал, что, провожая глазами турецкие корабли, он передаёт наблюдение за ними в надежные руки людей, которые встретят флот по ту сторону моря. Не подозревал Мальцев лишь о том, что злоключения османского войска ещё не окончены. Жестокий осенний шторм обрушился на флот Мир-Серлета вблизи береговых скал. Потеряв множество кораблей, капудан-паша пришёл в Стамбул только для того, чтобы навеки исчезнуть со страниц истории.

Меньше четверти отборных воинов, начавших первую большую войну в правление султана Селима, вернулось домой. Из янычар спаслось около 700 человек, да и те взбунтовались.

— Больше мы на Русь не пойдём! — заявили они султану. — Лучше всех нас казнить на родине, чем посылать в такой поход.

Высокая Порта была ещё очень сильна. Но зловещее предзнаменование уже бросило свой отсвет на правление султана Селима II.

Воспоминание о страшном поражении в войне с Русью жило долго. Более столетия Османская империя не осмеливалась открыто выступить против северного соседа. При одних слухах об объявлении русскими войны в Стамбуле начиналась паника. После поражения турок под Астраханью заметно вырос авторитет Руси в Западной Европе. Особенно ликовали Италия и другие земли Средиземноморья. Облегченно вздохнули многие государства Кавказа и Закавказья, искренние поздравления прислал в Москву персидский шах. Даже польский король, продолжавший войну с Московским царством, наотрез отказался объединять силы с султаном или пропустить турецкие войска на Русь через свою территорию.