Опаловый кулон

— У меня не очень получается скорбеть по отцу, Ребекка. Наверное, это звучит ужасно. Но хуже всего то, что мне даже не стыдно за это. — Он перешел на другую сторону комнаты и уселся в большое, глубокое кресло. С портрета на него смотрел дед. Закройте глаза, — посоветовал он. — Пусть подействует болеутоляющее. Родители не должны убивать в детях любовь. Дети имеют право любить. Иначе зачем производить их на свет? Отец выбрал наследника, потому что Кимбаре нужны наследники. Но он всегда вел себя так, будто я чертовски сильно разочаровал его. Как и Элли. Вы представляете? Моя красивая, талантливая сестра! Наша мать тоже, видимо, разочаровала его. И не смогла с этим жить.

Сбежала.

Может, сказать что-нибудь о ее собственном браке? Но поздно, момент прошел.

— Мне иногда приходит в голову, что на этом доме лежит проклятие. — Брод вздохнул. — Первая молодая хозяйка Кимбары, Сесилия, вышла замуж не за того человека и была вынуждена мириться с этим. Она любила Кэмерона. Потом — моя мать. После ее гибели отец вызвал меня в этот самый кабинет и все мне рассказал. «Никто не ускользнет от меня» — так он выразился.

— Неужели он так сказал собственному ребенку?

Брод кивнул.

— Он не стеснялся в выражениях. Мы с Элли в своем неведении и горе думали, что мама нас бросила. Хотя только она одна и любила нас. Позднее мы поняли, в чем тут дело. Вам не было бы хорошо с моим отцом, Ребекка.

— Я сказала вам правду, поверьте, — умоляюще произнесла она.

— Ну, теперь это не имеет значения. — Брод еще раз вздохнул. — Как вам, полегче?

— Немного.

— Посмотрим, не подействует ли это. — Он подошел к ней сзади и стал массировать ей виски. Его пальцы двигались с чрезвычайной нежностью. — Почти сразу она ощутила разлившееся по всему ее телу тепло.

— О, как хорошо. У вас волшебные руки. — Ребекка прерывисто выдохнула.

— Закройте глаза. — Его пальцы перебрались на ее лоб и щеки. Прошлись по изгибу бровей, закрытым векам, по ушным раковинам и вернулись обратно к вискам, словно ему некуда было торопиться. — Теперь лучше? — спросил он спустя долгое время.

— О да! — ответила она, желая, чтобы его прикосновение никогда не кончалось.

Тогда Брод взял ее на руки и опустился вместе с ней на диван.

— Я просто хочу подержать тебя вот так. Можно?

Она прислонилась головой к его плечу.

— Я хочу знать о тебе все, — прошептала она. Расскажи мне.

На секунду он зарылся лицом в ее душистые волосы, потом заговорил, сначала словно про себя:

— Нас фактически вырастил дед. Это был изумительный человек. Кое-кто по доброте душевной говорит, что я похож на него. Он научил нас с Элли верить в себя…

Она пошевелилась, устраиваясь поуютнее, и его руки крепче обняли ее. Головная боль, как по волшебству, прошла, как только Ребекка оказалась там, где ей давно хотелось быть.

Когда он кончил рассказывать, она знала о его жизни больше, чем кто бы то ни было на этом свете, включая его сестру.

Голова ее оказалась прижатой к его груди. Она с наслаждением вдыхала теплый мужской запах.

— А ты умеешь слушать, — сказал Брод, удивляясь, как такое хрупкое тело может казаться таким роскошным и чувственным. Бог мой, если бы только… если бы только…

Ребекка подняла голову и пристально посмотрела ему в глаза.

— Я тебя не останавливала.

— Но я хочу знать, кто ты. — Брод запустил руку в ее волосы. Он не желал ничего делать против ее воли, но медленно двигался все ближе к краю. — Ребекка? — вопросительно пробормотал он, касаясь губами уголка ее рта.

Она ничего не могла с собой поделать. Ее рука обвила его шею, еще больше возбуждая его. Она прижималась к нему, дрожа от желания.

Его руки скользнули вниз, лаская ее груди сквозь тонкий шелк халата, и от этих ласк нежные соски напряглись, словно тугие бутоны. Сладостная лихорадка охватила его. Сам не понимая, как такое случилось, Брод безумно влюбился в это прекрасное таинственное создание. Он ощутил неодолимую потребность коснуться ее обнаженной плоти и просунул руку под халат. Она уткнулась лицом ему в шею.

— Мы с ума сошли, — прошептала Ребекка, замерев от этого интимного прикосновения.

— У тебя нет ни одного, даже самого крохотного местечка, которое мне не хотелось бы попробовать.

— Сюда может кто-нибудь войти, — сказала она, крепко обвивая его руками и теснее прижимаясь к нему.

— Вряд ли кто-нибудь войдет через запертую дверь, — тихо ответил Брод. Его руки скользили вдоль изгиба ее спины, привлекая ее еще ближе. В день похорон отца он совершал в высшей степени странный поступок: занимался любовью с Ребеккой, отдавался во власть ее обаяния. Он посмотрел на шелковистые темные волосы, упавшие ей на глаза. — Останься со мной на ночь, — попросил Брод охрипшим от возбуждения голосом.

Она закрыла глаза, словно защищаясь.

— Тогда все изменится.

— Все уже изменилось — с того момента, как я увидел тебя. Эти лучистые глаза. Этот неотразимый рот. О да, этот рот!

Он впился в него с такой страстью, что она содрогнулась.

— Я хочу, чтобы ты была рядом, когда я проснусь.

— Я не могу этого сделать. — Но ее сердце бешено колотилось, желание пронзало все ее тело.