Опасайся дверных ручек (СИ)

Валлоу всегда был закрытой страной, и чтобы получить разрешение на выезд, Вольхемару пришлось оббить немало порогов. В результате он добился своего, но при нескольких условиях. Не считая мелкого шпионажа, он обязывал свою ветвь рода отдавать одну девочку поколения обратно, на родину, на воспитание своих дальних родственников. Так в Валлоу всегда оставался заложник Кеттской ветви рода Есса, из-за чего было гораздо проще требовать от тех, кто остался в Кетте, безоговорочной верности давно уже не родине.

Впрочем, это никогда не казалось никому таким уж сложным условием. Современники отзывались о Вольхемаре как о неотзывчивом, черством человеке, и именно таким он и был. К тому же, его жена была плодовита и подарила ему двенадцать детей, из которых восемь были девочки. Одна-единственная дочь не показалась ему большой ценой, что уж говорить о внучке… Жаннэй была пра-пра-пра-пра-правнучкой, и все с рождения знали, что именно она будет седьмой Есса, которая отправится в Валлоу.

Однако Жаннэй это не устраивало.

В Кетте были рода, соблюдавшие радикально-патриархальные традиции, но, в общем и целом, у женщин в Кетте были определенные права, и этих прав было гораздо больше, чем у женщин Валлоу. Жаннэй с детства приучали к тамошним порядкам: не смеяться. Не демонстрировать эмоций на публику. Не смотреть в глаза старшим. Не носить слишком открытого.

Жаннэй почти не чувствовала эмоций, так что ей пришлось очень постараться, чтобы научиться их изображать — просто назло воспитателям. Она не понимала, почему ее сестры могут носить красивые платья и брюки, а она вечно должна носить одну и ту же традиционную хламиду. Ей никто так и не потрудился объяснить, ограничившись простым «надо». Она не чувствовала себя обиженной, но своим логичным и острым умом понимала, что здесь кроется какая-то несправедливость, и если она ее стерпит, то ей будет еще хуже.

В первый раз она подожгла родной дом, когда ей было шесть лет.

Во второй — когда ей было восемь.

Когда она подожгла дом в третий раз, тогда ей как раз исполнилось одиннадцать, ее впервые застукали за этим занятием. Отобрали спички, лишили ужинов не месяц, перестали позволять есть то же, что и остальным девочкам, потому что в Валлоу существовал некий список запрещенных продуктов, и отныне Жаннэй нужно было его соблюдать.

Жаннэй трепела полгода, но когда ей объяснили, что теперь она будет соблюдать все посты во славу богини Лаллей, и что в Валлоу ее отдадут в храм, она впервые сбежала. С тех пор она сбегала из дому каждые два месяца — как только кончалась ее отсидка за прошлые побеги в карцере, устроенном в порядком обгорелом подвале родного дома.

Из школы ее забрали в седьмом классе, обосновав это тем, что ей не нужно учиться, чтобы танцевать в храме. И тогда Жаннэй сорвалась окончательно, потому что единственным, что доставляло ей хоть какое-то удовольствие, были новые знания. В семье Есса началась череда несчастных случаев.

Самый старший из братьев Жаннэй, в отличие от сестры не унаследовавший фамильной невозмутимости рода Есса, зато получивший от матери-огневички страстный холерический темперамент, узнал о измене жены. Пришедшие разбираться специалисты констатировали убийство из ревности на бытовой почве, брата Жаннэй забрали в ведомственное учреждение.

Жаннэй понимала, что если она ошибется, в учреждение заберут уже ее, а этот вариант устраивал ее не больше, чем поездка в Валлоу.

Поэтому она не ошибалась.

Ее бабушка выпила слишком много сердечных капель, у нее поднялось давление, а из-за того, что младший брат Жаннэй, Атан, в этот момент обсуждал по домашнему телефону со своим другом новую линейку коллекционных карт, домашняя линия оказалась занята, и она не смогла вызвать врача.

Старшая сестра поскользнулась на брошенной на лестнице детальке от конструктора. Ее уронила маленькая племяшка Жаннэй, Малена, которая как раз приобрела откуда-то привычку таскать конструктор в кармашках платья.

Автокатастрофа избавила Жаннэй сразу от пятерых членов семьи.

Несчастные случаи преследовали семейство Есса до победного, пока не осталось никого старше Жаннэй, никого, кто имел бы над ней власть.

У Жаннэй не было силы прогнозистки, но постоянные наблюдения в реальном времени позволяли ей просчитывать действия остальных вручную. Она не торопилась, растянув свою «подготовку к свободе» на три года, подгадав последнее к поступлению в институт.

Сейчас на Жаннэй висело пятеро младших детей рода Есса. Некоторые из них были добры к ней и воспринимали ее своей семьей. Она не видела от младших дурного, в отличие от старших, поставивших на ней крест еще до ее рождения. Так что всех младших детей — малыша-Кальена трех лет, Малену пяти, девочек-близняшек Алласси и Элесси девяти и старшего из всех, родного брата, двенадцатилетнего Атана, она собиралась втянуть в род Наль, так сказать, прицепом.

Все зависело от того, согласится ли Селия. Если бы речь шла только о Жаннэй, беспокоиться было бы не о чем. Но повесить на себя шестерых сирот…