Опасайся дверных ручек

А потом — огромный перрон, на нем огромные люди, огромный поезд пыхтит совсем рядом, и куда-то делась мама. Юлга потерялась, Юлга ищет маму: ведь только что она держалась за ее руку, и тут она зазевалась, кто-то толкнул, кто-то пихнул, она куда-то отступила, и мама куда-то исчезла. А ведь мама ничегошеньки не чувствует этой рукой, вдруг она не заметила, как Юлга потерялась?

И Юлга паникует, начинает реветь, и слезы размывают картинку вокруг, Юлга ничего не видит, трет, трет, трет глаза, и те болят, а она стоит на месте, потому что мама же говорила, что если потеряешься, надо стоять на месте…

И тут почти мамин голос — почти, но не мамин, скорее какая-то неудачная пародия: «Девочка, ты потерялась?» — и она поднимает глаза, а там — почти мамино лицо, только молодое совсем, и она начинает реветь еще сильнее, потому что как так…

И тетенька не знает что делать, спрашивает, как зовут Юлгу, чтобы отвести ее в комнатупатрульных и объявить ее имя по громкой связи, а Юлга доревелась до икоты и не может нормально ответить даже свое имя, она пытается выговорить: «Юл… Юл… Г-га!» А потом, в отчаянии, почти нормально: «Наль». И тетя расплывается в улыбке, пытается взять ее за руку, Юлга уворачивается, прячет руки за спину.

«Я знаю твою маму, ее зовут Селия, правда?»

И Юлга вдруг понимает.

«А ты тетя Ато, да?»

Тетя Ато смеется, как мама. Не поправляет.

И Юлга-сегодняшняя говорит себе: хватит, это всего лишь воспоминание.

И все заканчивается.

Юлга снова смотрит на реку и натягивает перчатки. Варт молчит. Юлга подумала было, что ничего не получилось, но она же точно осознавала, что там еще и Варт… и тут Варт говорит куда-то в сторону, хрипло.

— Извини.

И в этом «извини» веса больше, чем в ста его предыдущих «извини». Юлга отвечает поспешно:

— Зато ты знаешь теперь, что у меня за дар. Я впервые показываю кому-то… свое прошлое. Кроме мамы. Обычно я вижу чужое. Вот. Как-то так. — Она пожимает плечами. — Я действительно и подумать не могла, что Яльса — это тетя Ато, потому что тетя Ато — она всегда была тетя Ато. Понимаешь?

— Неприятно, наверное... показывать. Так вот откуда ты столько знаешь… Подумать только, эти перчатки — не просто так… Я взял и забрал, помнишь, они исчезли? Перед тем, как Ярт тебя из ступора выводил. А что ты…

— Увидела тогда? Всего лишь сказку, Варт. Но, думаю, мы в расчете за перчатки: это была сказка для тебя.

Они еще немного помолчали, не глядя друг на друга. Юлга думала: а что скажет Варт? Ведь Яльса уехала от него, чтобы рассказывать свои сказки ей, Юлге. Он ведь так был привязан к Яльсе. Что же он скажет?

Но он ничего не говорит, и Юлга решает: добивать, так добивать.

— А потом, где-то через полгода… Да, где-то через полгода… Мама стала носить в правой руке вещи. То есть рука стала работать. Не очень хорошо, но однажды мама попросила меня уколоть ее палец иглой, пока она не видит, и почувствовала боль. С закрытыми глазами. Ты говорил про то, что Ярт на третьем курсе заинтересовался некроконструктами? Я думаю, он виделся с моей матерью… Много раз, сейчас мама может даже играть на пианино, с каждым годом она владеет рукой все лучше и лучше. Значит, Ярт неоднократно ездил в Хаш, или мама встречалась с ним в своих ведомственных командировках, но зачем Ярту мама? Вывод один. Варт, Ярт знал, кто я такая, Ярт знал, где Яльса. Только поэтому он позволил оставить меня у вас дома.

— Да, понятно. Думаю, он знает больше, чем мы оба вместе. У него и спросим детали. У меня есть план.

Варт улыбнулся: это была страшная, мертвая улыбка. Юлга несмело тронула его за рукав.

— Мы не знаем, что случилось. Тяжело осознавать, что тебя водили за нос, но ты же не знаешь, зачем, правда? Вряд ли просто для того, чтобы помучить одного маленького мальчика.

Варт как-то… ожил. Распрямился, улыбнулся уже живее, чуть приобнял Юлгу за плечи: в обычной ситуации она бы вывернулась из-под его руки, она не любила внезапных прикосновений, но сейчас она понимала — отстранись она, и то тонкое, хрупкое доверие, которое они друг к другу испытывают, куда-то денется, исчезнет во мгновение ока, как первый осенний ледок под лучами солнца.

— Не беспокойся. Этот план не очень кровожадный.

— Признайся, ты только что выкинул из него часть с пытками. — Фыркнула Юлга.

Шутка была глупая, но они засмеялись. Вместе.

Когда они вернулись, Ярт был дома. Наворачивал остатки риса, закусывая недозрелым яблоком, читал при этом какую-то толстенную книгу. План был прост, как дважды два: Юлга прошла на кухню, потянулась за кружкой и сказала в коридор, чуть поотставшему Варту:

— А потом тетя Ато поцеловала его и заявила, что никогда не видела такого храброго воина. — Выдержала паузу и добавила задумчиво, — О, привет, Ярт… Отобрала пластмассовую саблю, шуганула гуся, утерла бедняге сопли и подарила конфетку.

— Ты коварна. Кто-нибудь догадался, что это ты подстроила? — Варт вошел в кухню следом и втянул носом воздух, как гончая. — Ага!

— Не-а. Разве что мама через пару лет случайно вытянула. Ох, и смеялась же она. Ну и поделом, он дергал меня за косички, дразнился и врал.